теперь рассказывай. Я должна знать, что произошло, должна знать во всех подробностях.
Глаза Китти забегали.
– Все подробности?
– Да, все. И начни с пропажи писем. Когда это случилось?
– Больше недели назад. Я была утром в гостиной – перечитывала старую корреспонденцию, когда явился посетитель. Я перевязала пачку писем ленточкой и засунула в мою корзину для шитья, под мотки ниток. Я была так занята подготовкой к свадьбе Селесты, что совсем забыла об этих письмах. Прошло дня два, прежде чем я обнаружила, что их нет. И то лишь потому, что получила записку.
– Требования шантажиста?
– Да. Записка была написана мужским почерком. Он потребовал, чтобы я отдала ему мое бриллиантовое ожерелье – то самое, которое твой отец подарил мне на свадьбу. Он писал, что если я этого не сделаю, то о моих личных делах узнают бульварные газеты. Ты даже не представляешь, как я расстроилась.
– Представляю, – сухо ответила Рори. – Следующий вопрос: что было в этих письмах?
Китти прикусила губу. Ее толстые пальцы терзали носовой платок.
– Это не важно, – пробурчала она. – Нет смысла говорить об этом.
Но Рори не испытывала к мачехе ни капли сочувствия.
– Ты мне расскажешь все без утайки, – заявила она. – Иначе я немедленно уйду, и тебе придется самой разбираться со своими делами.
– Ладно-ладно. – Китти шумно вздохнула. – Это были очень личные письма… любовные. Моя переписка с прежним возлюбленным.
Рори на мгновение замерла. Она, разумеется, предполагала, что речь могла идти о любовной переписке, но не хотела этому верить. В конце концов, в письмах могли быть и правительственные тайны, касавшиеся прежней работы ее отца в адмиралтействе… Или же язвительные отзывы о членах высшего общества.
Ирония судьбы – Китти виновна в тех же самых грехах, из-за которых она, Рори, была изгнана из общества.
– Понимаю, – кивнула девушка. – Когда именно имела место эта любовная история? В конце концов, вдовам ведь, в отличие от дебютанток, позволительно вступать в любовную связь. С соблюдением соответствующих предосторожностей, разумеется.
Китти съежилась под суровым взглядом падчерицы.
– Видишь ли, это случилось… незадолго до смерти твоего отца.
Рори почувствовала, как к горлу подкатил комок; ее охватила ярость… и жгучая обида за отца. Выходит, эта тщеславная глупая женщина обманывала папу, нарушала брачные клятвы в угоду своим эгоистичным желаниям.
– Папа знал?
Китти опустила глаза.
– Да, я призналась ему, и он меня простил. Надеюсь, ты тоже простишь.
Рори пристально смотрела на мачеху; она чувствовала, что та сказала ей не все.
– Но раз уж ты хранила эти письма… Значит, они для тебя многое значили. Если бы ты действительно раскаялась, ты бы их сожгла.
– Ты даже представить не можешь, как я жалею, что не сделала этого. – Китти всхлипнула и высморкалась. – Пойми, я должна вернуть эти письма. Если они появятся