ужасно, – тихо сказала Деметра. – И ты рос в таких условиях…
– Да, это было ужасно, – согласился Шон. – Каждый день наблюдать, как родные люди становятся всё больше и больше равнодушными. Это сравни жестокости, только хуже. Их ничего не волнует. Им всё равно. Мои успехи в школе их абсолютно не интересовали. Кафе, которое они очень любили также перестало их волновать. Но только они были не виноваты. Я не мог на них злиться. Поначалу, как все дети, я пытался вызвать их интерес, чем-то завлечь. В итоге, когда в кафе случился пожар (я был в школе), они погибли там. Видимо, пропал даже инстинкт самосохранения, и они не пытались спастись. Я был уверен, что смогу помочь своим родителям. Каждый в детстве считает себя особенным. Только потом понимает, как он ошибался.
– Ты неправ, Шон! – проглотив, подступивший к горлу комок, воскликнула Деметра. – Каждый человек – особенный. Каждый по-своему уникален. Просто нет САМОГО особенного человека… просто потому что все особенные. Звучит сумбурно, но я вижу это именно так.
– Ты очень добрая, Деметра. С тобой легко и спокойно, – Шон взял руку Деметры и поднёс к своим губам. – Давай не будем о грустном. Такой спокойный и тёплый вечер. Расскажи лучше о себе. Твои родители тоже полицейские и ты пошла по их стопам? Или наперекор? Профессия-то опасная.
– Не о грустном опять не получилось, – сказала Деметра и едва уловимая грустная улыбка коснулась её губ. – Мои родители тоже погибли. Только в автокатастрофе. И было это тоже очень давно.
Несколько минут шли молча. Шон нежно дотронулся до руки Деметры.
– Я не знаю, хочешь ли ты это рассказывать, насколько больно тебе это вспоминать… – начал Шон.
– Мне было пять лет, когда это случилось. Так что я мало помню, – ответила тихо Деметра. – Знаю только, что мы ехали к маминому брату, Рику, и его жене. Я потеряла обе руки и левую ногу. Сотрясение мозга и несколько переломов. А родители не выжили. Дядя Рик и его жена Лора забрали меня к себе. Они вырастили меня, как родную дочь. Своих детей у них не может быть. А руки и ноги мне протезировали, так что я наполовину робот, полицейский киборг, – попыталась пошутить девушка.
– Я это почувствовал вчера, когда ты меня арестовывала. Такая силища, – улыбнулся Шон. – Кстати, я не из этих банд. Я только шёл забрать соседского мальчишку. Он вечно бегает к этим бандам, и его родители волнуются. Вот и попросили меня присматривать за ним.
Деметра тоже улыбнулась.
– Но мне очень жаль твоих родителей, – уже серьёзно с нежностью сказал Шон.
– Они не чувствовали боли, – ответила Деметра. – Дядя сказал мне, что всё было быстро. Жалеть можно тех, кто потерял своих родных. Кто вынужден жить дальше без их присутствия в своей жизни. Тех, кто каждый день видит их неминуемую гибель и не в силах что-либо сделать. С тех пор как вирус появился, мы куда-то катимся. Говорят, раньше было по-другому, люди были человечнее, добрее. Такое ощущение, что вирус на всех повлиял. Мир как будто весь лишился эмоций. Во всяком случае сострадания и доброты. Прошло 30 лет с появления вируса, его вроде бы полностью