обрывки несомненного шпионского донесения, из которого явствовало, что его автор – французский офицер, коварно продающий военные секреты Родины чертовым немцам. Как это обычно и бывает, донесение не было подписано, домашнего адреса автора и других данных о нем не имелось. Но бравые контрразведчики, изучив почерк, пришли к выводу, что предательский документ составлен артиллерийским капитаном Дрейфусом, проходящим стажировку в Генеральном штабе.
Выражаясь строками поэта Роберта Рождественского, «мужичка того недремлющая стража взяла». Дрейфуса незамедлительно отдали под военный трибунал, а поскольку он имел неосторожность оказаться евреем по происхождению, тогдашние «национал-патриоты», как легко догадаться, подняли вселенский гвалт касаемо «проклятых жидомасонов, торгующих Родиной».
И началось… Без всяких преувеличений этот судебный процесс расколол Францию на два лагеря. Правые, монархисты, реакционеры и прочая ультрапатриотическая публика драла глотку, обличая пресловутых жидомасонов в лице бедолаги-капитана. Однако немало людей порядочных и здравомыслящих (далеко не одних евреев) выступили в его защиту. Очень уж грязное было дело, белые нитки торчали из него пучками. Эксперты по почерку разделились на два лагеря, одни уверяли, что донесение писал все же Дрейфус, другие их опровергали. У капитана, в общем, не было убедительных мотивов для того, чтобы внезапно податься в платные германские агенты: он был человек состоятельный, в деньгах не нуждался, вдобавок в карты не играл, долгов не делал, вел скучную жизнь обычного офицера-буржуа. Кроме того, по своему скромному положению в Генштабе он просто-напросто не мог знать тех военных секретов, о которых говорилось в донесении. Трибунал заседал со множеством нарушений.
Дрейфуса признали виновным и приговорили к пожизненным каторжным работам. Но история на этом не кончилась – сторонники Дрейфуса продолжали бороться за его реабилитацию. Благо начали всплывать новые обстоятельства. На горизонте появился гораздо более убедительный кандидат в авторы донесения – еще один французский офицер, выходец из Венгрии Эстергази, числившийся графом. Оказалось, что графский титул он как-то невзначай сам себе присвоил, и, что гораздо более серьезно, почерк самозваного графа как две капли воды похож на тот, каким написан документ из мусорной корзины. И в деньгах Эстергази нуждался остро, а потому не брезговал ничем: вымогал деньги у своих любовниц, спекулировал на бирже, был пайщиком фешенебельного публичного дома…
Борьба вспыхнула с новой силой. Под суд угодил знаменитый писатель Золя, сторонник невиновности Дрейфуса, чтобы не умничал и не писал статей, порочащих армию. Военный министр Кавеньяк пошел еще дальше – он во всеуслышание объявил, что приверженцы Дрейфуса готовят государственный переворот…
Интрига разворачивалась. Эстергази без особого шума выперли в отставку. Главный обвинитель Дрейфуса полковник Анри, уличенный в подделке доказательств, был посажен в тюрьму, где не зажился: уже на другой день после ареста он