я тебе дала, и моя знакомая принесет их тебе в Брюсселе в гостиницу. Обязательно как следует упакуй и сдай в багаж, чтобы таможенники не придирались. Ну, целую, – быстро положив трубку, она стремительно вернулась на кухню и уставилась на Фёдора. – Так, о чем мы?
– А зачем из Бельгии кружева везти? – недоуменно поинтересовался Фёдор. – Мне всегда казалось, у нас своих, вологодских, предостаточно.
– Феденька, надо было в свое время лекции не пропускать. Ты забыл, что кружевниц еще сам Петр I из Брабанта выписал, чтобы они наших научили, – рассмеялась Лера. – А если серьезно, здесь школа на нет сходит: старые мастерицы умирают потихоньку, а новым талантам толчок необходим, сколько уж лет варятся в собственном соку.
– Может, просто подождать, и само возродится потихоньку, еще лучше прежнего. Ведь традиции в народе живы, – осторожно возразил Фёдор. – Посмотри хотя бы, как отреставрированные церкви расцвели.
Лера в сомнении покачала головой:
– Богато – еще не значит красиво, и если чувство стиля утеряно, его сразу не возродишь. Современным подмастерьям хочется всего и сразу, большинство их поделок – бездумное копирование осколков прошлого, не более того…
– Думаешь, без западных финтифлюшек не обойтись? Я иногда задаю себе вопрос: зачем они нам вообще?
– Чтобы спуститься с пьедестала величия, когда-то воздвигнутого нашими великими предками, и осознать свое место в изменившемся мире, Феденька! Ладно, перейдем к нашим баранам: где, говоришь, Димыч эти полотна взял?
Фёдор пожал плечами:
– Не знаю, ну, скажем, отыскал у вас на даче и не сообщил тебе о находке. – Он посмотрел на Леру невинными глазами, какими обычно смотрит следователь в кино перед тем, как захлопнуть мышеловку. – Во всяком случае, мне так показалось при последней встрече.
– Ну, это нетрудно проверить прямо сейчас, – заметила Лера, нисколько не смутившись. – Дубликат ключей от мастерской у меня есть, поедем и всё внимательно осмотрим. Ты только доешь, – остановила она подхватившегося Фёдора. – На пустой желудок одни дурные мысли в голову и лезут…
В дороге Фёдора обуревали самые противоречивые чувства. Он искоса поглядывал на Леру, пытаясь по мимолётному выражению лица угадать, о чём она думает. Но лицо Леры оставалось невозмутимым, неожиданный вояж ею, скорей всего воспринимался, как своеобразное приключение. И только открывая двери мастерской она, наконец, дала себе волю:
– В кои-то веки заглянула, и то в твоей кампании. А так – не приглашает муж, – в ответ Фёдор сочувственно хмыкнул. – Знаешь, что мне пришло в голову? – Раньше Димка иногда скрывался здесь от моей мамы, а теперь, похоже, от меня. Только не пойму, зачем. Так обидно обо всём узнавать последней, – нашарив выключатель, она зажгла свет. – Ну, и где они?
Чувствуя себя в глазах Леры мелким интриганом, Фёдор приоткрыл дверь в соседнюю комнату: с два десятка полотен красовались на противоположной стене.
– Это рука не моего отца, – решительно завила последовавшая за ним Лера. – На что угодно готова спорить.
– А