был мягким…
«Наташка, что ты несёшь? Ты не охуела? Мягкий… Трахались по вторникам до посинения. Мягкий…»
– Какая хорошая смерть…
«Чтоб ты сдох, Гусев! Ты всегда мне завидовал…»
Сожгли Курдюмова быстро, он даже не заметил как.
А дальше все бодро рванули на поминки. Подвалили и Хазины, и Рябчиковы, и ещё хуева туча скорбящих.
Тамадой был Кикнадзе:
– Курдюмов был человеком весёлым и обладал незаурядным чувством юмора, поэтому не будем грустить. Покойнику это бы не понравилось.
Ну и началась нормальная гулянка.
Вспоминали, как Курдюмов однажды, пьяный, нассал в Ботаническом саду под пальму. Как он в «Азбуке вкуса» спиздил бутылку коньяка.
Родители вспоминали, как в первом классе Курдюмов влюбился в Перепёлкину и хотел на ней жениться. И ведь женился на Гальке Перепёлкиной.
В общем, было весело всем. Мол, спасибо усопшему, так бы не собрались. А так отлично посидели. Душевно. Только Курдюмову было невесело. Он сидел один в углу и молча пил.
Его никто не замечал, потому что он умер.
Человек-Ковид
Ковиду исполнилось двадцать восемь. У него родилась двойня. А через несколько месяцев жена выпрыгнула из окна двадцать восьмого этажа, и любимая собака, лабрадор Соня – тоже. Тоже, в смысле выпрыгнула за ней в окно и какое-то короткое время, видимо, чувствовала себя Белкой и Стрелкой одновременно. Родители… Слава богу, родителей у Ковида не было. А то и с ними что-нибудь случилось бы. Чёрная полоса!
Ковид был детдомовцем. Родившая его четырнадцатилетняя дура славянской внешности, увидев чернокожего ребёнка, вылезшего из неё, отказалась от него не раздумывая. «Фамилию дайте ему любую! Только не мою!» – кричала она так, что все родившиеся младенцы, лежавшие в боксах как роллы, начинали орать, как бы её поддерживая.
А фамилия у дуры была – Берёзкина. Звали Женей. Дура была хоть и набитая, а уловила некоторый диссонанс. А может быть, и нет. Мы часто стараемся дур в своём воображении сделать умнее.
На дворе родильного дома имени Спасокукоцкого стоял май 2020 года. Для того, чтобы придумать фамилию мальчику, особой фантазии не требовалось. Так на этом белом свете зарегистрировался отказник Женька Ковид – Евгений Иванович, если полностью.
В тот трагический день Женька, в мягких домашних клетчатых фланелевых брюках, с голым торсом, курил, глядя в открытое окно квартиры, находящейся, как было уже сказано, на двадцать восьмом этаже: отсюда несколько минут назад улетели Ксения Ковид – жена Евгения, мать его двоих детей – и их преданная собака Соня.
У жены был так называемый послеродовой психоз. Из роддома её сразу забрали в психиатрическую больницу имени Святого Симеона Столпника. Все психиатрические больницы Великой Российской Земли курировала РПЦ, знающая толк в этой области человековедения.
Продержали там Ксению два дня. Беса изгонять не стали (особый случай) и отпустили с Богом. В выписке написали: «Бог