Мы с Ритой уже спокойно спали, нежась в своих теплых кроватках, когда вдруг мама в ночной рубашке вбежала к нам в комнату с нашей уличной одеждой, кинула ее нам и шепотом приказала как можно скорее одеться, после чего так же молниеносно выбежала обратно. За дверью слышался очень неприятный шум, говорящий нам о том, что опять придется ночевать вне дома. Мы впопыхах кое как оделись и ожидали следующей команды от мамы, прислушиваясь, что же там такое происходит. А за дверью происходило следующее. Пьяный отец явился домой посреди ночи и с порога начал приставать к маме. «Чего это вы все спите, когда меня нет дома в такое позднее время? Вам что, плевать на меня? Вы так и хотите, чтобы со мной что-нибудь случилось! Я знаю! Это ты подговариваешь детей против меня!», говорил он, накручивая сам себе невесть что в своем мозгу. Мама сообразила, что лучше заранее собраться, но сама не могла даже кофту накинуть на себя, так как постоянно была в поле зрения пьяного «главы семейства». Но, уличив момент, схватила детскую верхнюю одежду и со скоростью, которой позавидовал бы человек-молния, забежала к нам в комнату. И вот мы уже стоим у двери, разделяющей детскую от пространства, где зарождалась новая буря, угрожающая нам.
– Дай, я хочу поговорить с детьми! – Услышали мы. Мы с Ритой хотели было заскочить в кровати прямо в одежде и накрыться одеялом, чтобы притвориться спящими.
– Костя, они уже спят, завтра поговорите, – пыталась унять отца мама. – Давай, я тебе сейчас чаю сделаю, сходи в душ, и мы попьем, – продолжала она, принимая удар на себя.
– Да на хер мне твой чай, пошла ты со своим чаем!
Мы сидели на кроватях, готовые резко накинуть на себя одеяла и смотрели друг на друга. В темноте, страхе, прислушиваясь к угрожающему шуму за дверью. И вдруг тишина. Мама распахнула дверь все в той же ночной рубашке. «Быстро!», так же шепотом произнесла она и махнула рукой, усиливая свой призыв. Мы сорвались с места и, как можно тише, проскочили в прихожую к входной двери, схватив по пути обувь, которую надели уже позже, на лестничной площадке первого этажа. Мама взяла свое зимнее пальто и последовала за нами. Она была так напугана, что забыла взять свою обувь. Так в домашних тапочках и выбежала на улицу. Когда мы пришли к маминой подруге, тете Гале, которая жила в доме на соседней улице, в поисках безопасного ночлега, нам было сказано, что мест нет. К ней в то время приехали родственники, поэтому нас даже не пустили за порог. Мы были одеты по сезону, а вот маме пришлось не сладко. Пальто на ночную рубашку и тряпичные тапки на голые ноги – сомнительное утепление для зимней ночи. Была еще одна подружка, которая всегда нас выручала, но до нее нужно было добираться через людные места, мимо метро, переходя площадь несколько улиц и перекресток, что создавало опасность встречи с какими-нибудь маргинальными личностями. Заявляться домой в столь поздний час, да еще к малознакомым людям, живущим поблизости, мама постеснялась. Побродив по нашему двору в попытках встретить еще кого-нибудь