пожал плечами Осташ.
– За Белобога и Чернобога, – поднял здравную чашу боярин Драгутин, – за отца их Рода и всех славянских богов.
Чаша с вином пошла по кругу, и кто имел усы, тот их в той чаше смочил, а безусым осталось только губами чмокнуть. И снова наступило молчание. Похоже, Рерики не совсем понимали, зачем их пригласил в гости боярин с юга, а Драгутин не спешил просвещать их на этот счет.
– По заведенному богами ряду, власть принадлежит старшему в роду, – начал негромко Драгутин. – Бог Световид не станет потакать тем, кто хочет порушить заведенные устои. И ведуны Световида, и каган не в силах противиться воле Белобога, даже если князь Трасик пошел по худой тропе.
– Дракон он, а не князь, – зло процедил Сидраг и покосился при этом на Осташа. – Ведуны Чернобога ему ворожили, я-то знаю. А ведь Трасик по младости лет не имел права участвовать в черном обряде и свидетельствовать против старших братьев. Кудесник Гордон обманул своего бога и возвел напраслину на наших отцов.
– Где это было? – спросил Осташ.
– В Волыни. Там самый богатый храм Волосатого в Варгии.
– Если ты говоришь правду, Сидраг, – задумчиво проговорил Драгутин, – то дядька твой встал на опасный путь, чреватый Калиновым мостом.
Сидраг слегка побледнел, но глаз не отвел. За столом воцарилось напряженное молчание, даже Сивар и Трувар, вкушавшие с аппетитом мясо, перестали жевать и сидели теперь с открытыми ртами. До них наконец дошло, в каком страшном преступлении обвинил дядьку Трасика Сидраг. Только безумный испрашивает дорогу у Волосатого, и только подобному богам удается ее пройти.
– Ты готов повторить свои обвинения пред ликом Велеса? – тихо спросил у Сидрага Осташ. – Подумай, княжич, ибо решение бога может лечь страшным бременем на твои плечи. Стоит ли княжеский стол ободритов души, потерянной в Навьем мире? Страна Забвенья – страшная страна, и мало кому удавалось найти оттуда дорогу в страну Света.
Сидраг молчал, вперив глаза в стоящую на столе золотую здравную чашу. На ее обращенной к княжичу стороне ротарий убивал дракона на Калиновом мосту. Было ли это случайностью, или боярин Драгутин намеренно выставил на стол эту чашу, Осташ не знал, зато он от души сейчас сочувствовал сыну князя Драговита. Бог Велес не любит, когда его беспокоят по пустякам, и горе тому, кто возвел пред его очами напраслину на родовича.
– Я знаю, что пред очи Чернобога можно предстать только в сопровождении боготура. – Сидраг поднял глаза на Осташа: – Ты поможешь мне, радимич?
– Я готов пойти с тобой, княжич Сидраг, – кивнул головой Осташ. – Но если Велес скажет нет – я снесу тебе голову.
– А разве у Сидрага не будет права поднять меч в свою защиту? – холодно спросил Воислав Рерик.
– Будет, – кивнул головой Осташ. – Но за мою смерть ему будут мстить все ведуны Велеса до тех пор, пока его голова не падет с плеч.
– Хорошо, – Сидраг надменно сжал губы. – Пусть будет так, как решит Чернобог.
– В таком случае, готовь