Ее последний герой. Мария Метлицкая

все с ходу. У меня с папой такая же история. Поэтому я все это прекрасно понимаю.

      Вот дрянь, подумал он, с папой! Поставила сразу на место: даже не думай! Она не дура, все сказано неспроста. А он – голубые джинсы, кроссовки, одеколон… Замшелые привычки замшелого ловеласа. Наверное, ей смешны все его потуги. Папа… Они молча пошли вперед. Он заметил, что она чуть прихрамывает.

      – Что с вами? – спросил он. – Проблемы?

      Она кивнула, и ее лицо исказилось легкой гримасой:

      – Ногу натерла!

      Она остановилась и скинула туфлю. На розовой пятке вспух белый волдырь.

      – Черт! – пробормотала она. – Надела новые тапки.

      Это и вправду были тапки – совсем плоские, без намека на каблук, из желтой кожи и с бантиком спереди.

      Он огляделся:

      – Надо найти скамейку. А я – в аптеку за пластырем.

      Скамейки нигде не было, и он усадил ее на какую-то старую железную тумбу, похожую на древний гидрант. Аптека, по счастью, оказалась за углом. Он купил пластырь и быстро вернулся. Присел перед ней на корточки и строго приказал:

      – Снимайте!

      Она возразила:

      – Я сама!

      Он снял ее «тапок», провел пальцем по волдырю и осторожно наклеил защиту.

      Закончив, он поднял на нее глаза и столкнулся с ее взглядом. Внимательным, удивленным. И, как ему показалось, заинтересованным.

      «Я тебе покажу «папу», – довольно подумал он, чуть крякнув, поднимаясь с корточек. И еще подумал: «Какая у нее нежная ступня». Небольшая, аккуратная, с красивыми гладкими пальчиками, с ровными, накрашенными светлым, почти невидимым лаком ногтями. Он решил, что сто лет не видел таких молодых и прекрасных ног. Или тысячу.

      – До кафе доберемся? – спросил он. – Вам надо присесть. И вы, наверное, как всегда, голодны?

      «Это тебе еще раз за «папу», – весело подумал он.

      – Доберусь, – кивнула она. – Не здесь же закончить свою молодую и прекрасную жизнь.

      Кафе они нашли быстро. Уселись за столик и начали изучать меню.