Папа строил и реконструировал порты и аэродромы вдоль всего побережья Северного Ледовитого океана и возводил новые военно-морские базы.
Когда по радио объявили наконец о безоговорочной капитуляции Германии, которую с нетерпением все ждали, мы с мамой и сестренкой еще находились на базе Амурской флотилии. В честь Победы на высоком правом берегу Амура, рядом с портом солдаты выкатили и установили много зенитных пушек и 9 мая вместе со всей страной устроили грандиозный салют и фейерверк!
Телеграмма от отца ускорила наш отъезд из Хабаровска в Москву. Дорога на пассажирском поезде заняла 10 суток. Ехали в плацкартном вагоне. Лежа на верхней полке и наблюдая, как взрослые, коротая время, играли в карты, я научился играть в преферанс. В конце пути меня даже порой приглашали на партию вместе со взрослыми.
3
Школьные годы чудесные
В середине июня 1945 года мы наконец-то оказались в своей московской квартире. К сожалению, во время войны из-за нашего фактического отсутствия в нашу родную квартиру временно подселили семью одного классного специалиста по керамике. Пришлось почти около года, до тех пор, пока они не получили свою отдельную квартиру, ютиться каждой семье в отдельной комнате, а кухню превратить в настоящую коммунальную проходную. К счастью, наши соседи оказались весьма интеллигентными людьми, и наши семьи за все время совместного проживания ни разу не поссорились.
По многим причинам, в том числе и в связи с теснотой в квартире, и, не в последнюю очередь, в связи с разгаром лета и приближением школьной поры, мама отвезла нас с сестрой и с тетей Ниной в Тарусу. В Тарусе, небольшом районном центре Калужской области, совсем недалеко от Москвы долгие годы жил и работал родной брат маминой мачехи – Василий Спиридонович Никитинский. Дядя Вася, как мы потом всю жизнь его звали, занимал в Тарусе пост главного казначея – он был директором местного банка.
В далекой молодости он неудачно упал с печки и в результате его детские ручки и ножки остановились в росте. Голова и туловище выросли нормально, а руки и ноги остались детскими. Поэтому он выглядел как большой, толстый карлик. В своем директорском кабинете дядя Вася, прежде чем сесть в кресло, вставал на маленькую скамеечку. Все в городке были знакомы с ним, уважали его и при встречах обязательно здоровались. В дом, где жил наш дядя, мы и попали. На паровозе доехали от Москвы до Серпухова, потом на телеге до Оки и наконец на речном катере до Тарусы.
В Тарусе дядя Вася жил в гражданском браке с тетей Шурой Рябовой – санитаркой местной районной больницы. Кроме них в избе обитали бабушка, мать тети Шуры, и ее сын Юра, который был на три года старше меня. Посередине высокой рубленой избы стояла круглая печь-голландка, и от нее расходились четыре дощатые, не доходившие до потолка перегородки, образуя типичную деревенскую четырехкомнатную избу. Нас разместили в одной из крохотных комнат и в чулане, пристроенном к дому.
Рядом с домом, как и у всех в Тарусе,