так красива, что ее можно принять за светлого альва! – учтиво кивая Гунхильде, сказал Регнер ярл.
– Да, да, правда! – охотно подхватил Кнут. – За деву светлых альвов! Или за валькирию, что сбросила свое лебединое оперенье!
– Вот как много разных женщин в одной! – продолжал Харальд. – Мало ли, может в ней прячется и что-нибудь похуже! Но если ведьмы еще встречаются, то я не слышал о другом таком случае, чтобы в наше время боги принимали облик смертных и приходили в гости. Не поверю, что Фрейя принимала ее облик, пока сам не увижу.
– Это очень смелые слова, сын мой! – заметил Горм. – Ты ведь ставишь условия не кому-нибудь, а самой Невесте Ванов.
– Я не боюсь ее! И если она придет ко мне, буду рад с ней повстречаться! Особенно если она скинет свое… лебединое оперенье.
И эти слова он сопроводил таким красноречивым взглядом, что все вокруг засмеялись, а Гунхильда с пылающими щеками опустила глаза. «А если рассердить Фрейю, то последствия скажутся немедленно, и его жена Хлода не обрадуется!» – в гневе подумала Гунхильда. И что-то еще терзало ее в этот миг помимо гнева – слишком неприятна была мысль о том, что Хлода получает от своего мужа.
Ее могло бы несколько утешить то, что сама Хлода, наблюдая, какие взгляды ее муж бросает на пышную грудь рыжей южанки, тоже чувствовала себя неважно.
***
Причина дерзости Харальда сына Горма по отношению к богам вскоре прояснилась. В Эбергорде объявился епископ Хорит, сакс. Гунхильда знала его: он уже бывал в Хейдабьоре и Слиасторпе, пытаясь добиться от ее отца содействия в делах Христовой церкви. В сопровождении нескольких монахов он прибыл из Гамбурга на торговом корабле. У него были причины спешить, которые мешали дождаться лета, когда путешествие по морю станет менее утомительным и опасным.
Прослышав о таких гостях, в дом набралось немало народу. С корабля саксы сошли в простых одеждах из некрашеной серой шерсти, в бурых суконных плащах, но для встречи с конунгом нарядились в широкие цветные рубахи из шелка – далматики, что в течение нескольких веков были желанной добычей викингов и целью нападения на франкские, британские, фризские, германские города и монастыри. На двух спутниках епископа были зеленые одежды, на нем самом – светло-коричневая в золотых узорах в виде диковинных крылатых птиц и коней. Конунгу и его семье они поднесли несколько таких же одежд, пару бочонков красного вина (чему Кнут неприкрыто обрадовался) и даже связку куньих шкурок.
– Папа римский Агапитус, архиепископ гамбургский Адальдаг и сам избранный Богом, ныне властвующий над всеми князьями король Германии Оттон, сын Генриха, прислали меня, раба Божия Хорита, с поклоном и словами дружбы к тебе, король Горм! – говорил он. Епископ пользовался северным языком довольно уверенно. – По всему свету известна твоя доблесть, мудрость и справедливость, и все народы завидуют тому, которому Бог послал подобного тебе владыку. Под властью твоей процветает племя