утверждению историков, свергнув мать, Митридат заточил ее в тюрьму, где она вскоре и умерла – не то не выдержав тяжелых условий заключения, не то отравленная по приказу сына. (67,307) Автору представляется однако, весьма сомнительным, чтобы молодой царь решился на подобный поступок, который, мягко говоря, не прибавил бы ему популярности в народе (не имея в виду даже морально-этические аспекты), и то, что, будучи ревностным поклонником Ахура-Мазды, он не должен был брать на душу такого греха. Несравненно более вероятным, выглядит предположение, что отстранив царицу от власти, Митридат поместил ее под домашний арест, в одном из ее многочисленных дворцов, где она и умерла, возможно не сумев перенести утрату престола.(4,87)
В девятнадцать лет он становится властителем крупнейшей державы Малой Азии, протянувшейся от Амады до Диоскурии (нынешнего Сухуми).
Уже в следующем году базилевсу Понта приходится вести свою первую войну – со скифами. Вначале – в защиту Херсонеса, а затем – подавляя восстание скифов Боспорского царства, властитель которого – Перисад, старый и бездетный, сделал своим наследником Митридата. Скифы, к тому времени в большинстве своем более ли менее эллинизированные, составляли немалую часть населения Боспорского царства, если не большинство. Трудно сказать, что конкретно послужило причиной их возмущения. Не исключено, что они рассчитывали увидеть на троне, после смерти царя, своего соплеменника. Возглавивший восстание Савмак (будущий союзник Митридата), по некоторым сведениям, был воспитанником Перисада и его любимцем. (4,101)
Митридат, после победоносной войны, спешит, однако, помириться со скифами и даже заключает с ними союзный договор, как это планировал его отец.
Скифы в качестве союзников нужны ему в готовящейся схватке с Римской республикой, в которой он с детства, со времен подозрительной смерти отца видел главного врага – и своего личного, и врага эллинов, к которым себя причислял. Хотя и был, с ортодоксальной греческой точки зрения, полуварваром и тираном.
Л.Н. Гумилев со свойственной ему безаппеляционностью высказывается о деяниях и целях Митридата примерно в таком духе: какой-то причерноморский царек, захвативший несколько окрестных карликовых царств, вознамерился состязаться с великим Римом в борьбе за мировое господство.(51,170)
Того же мнения придерживается и заметная часть историков, говоря о том, что царь недооценивал римлян, что его представления о действительной мощи Римской державы были «совершенно ошибочны» (67,320)
Оценка эта представляется в корне неверной. Хотя соотношение сил как будто не в его пользу, но речь вовсе не идет об авантюре, затеянной в приступе азарта или ненависти. Это был, насколько позволяют судить источники, тщательно продуманный план, включавший в себя несколько этапов.
И подчинение Таврии и Боспора было первым из них. Скифия должна была стать житницей Понта и источником пополнения войска непобедимыми всадниками.
Вслед за Северным Причерноморьем, должна была стать понтийской