всего арамейского региона: в персидских школах Ктасифона, Решаина, Гуджишапура, в иудейских школах Суры, Нехардеи…в школах прочих наций в Эдессе, Несебине, Киннесирине. Здесь расположены центры… астрономии, философии, химии и медицины…»(39,129)
Правда, Шпенглер связывал возникновение и дальнейший прогресс этой «арабской», или, как он еще выразился, «магической» культуры с событиями, происшедшими почти через полвека после гибели понтийского царя – возможной победой в гражданской войне Антония, и дальнейшей ориентализацией Рима(39,456).
И Митридат – провозвестник этого нового мира, хотя и остается – как в нашей истории, последним великим эллином, но вместе с тем открывает целую портретную галерею выдающихся деятелей, двигающих вперед возникшую благодаря ему совершенно новую ближневосточную цивилизационную общность.
Что же до судьбы самой Понтийской империи, то есть основания предполагать, что ее возникновение на месте римской, могло бы вылиться в долгий и изматывающий конфликт с Парфянским государством, так же претендовавшим одно время на власть над Востоком.
Но вместе с тем не следует забывать, что Понтийское царство почти ничем не отличалось от Парфии – оба государства были, в сущности эллинистическими монархиями. И не было бы ничего невозможного и в их объединении, скажем в результате династического брака. И тогда могла бы возродиться, спустя три века держава созданная Александром Великим, простирающаяся от Адриатики до Инда. Все дальнейшее развитие европейской, а возможно – и будущей всемирной цивилизации происходило бы под знаком эллинизма, точно так же, как в нашей реальности оно определялось господством романской культуры.
«…Церковь не явилась в мир…»
Следует оговориться сразу: в намерения автора никоим образом не входит задевать, или тем более оскорблять чьи-то религиозные чувства, уважение к которым он считает неотъемлемой чертой всякого умного и порядочного человека.
Вместе с тем, автор придерживается скорее, позитивистских взглядов на религиозные учения, полагая, что в основе своей все они созданы людьми, и по воле людей.
Впрочем, и гипотеза о промысле Божьем тоже в принципе допускает развитие событий, описанное ниже – ведь, если верить священным писаниям любой веры, пути Господни неисповедимы.
Речь в данной главе пойдет о том, как могла сложиться история Европы да и всего мира, в условиях, когда наиболее распространенная мировая религия – христианство, не стала бы таковой, или же вообще не появилась.
Для начала, как это принято уже, обратимся к истории вопроса.
Первые десятилетия после своего возникновения, приверженцы нового вероучения не оставили никаких следов в истории, и все, что мы знаем об этом периоде, почерпнуто из позднейших сочинений христианских историографов. Поэтому, а также потому, что в их беспристрастности есть основания сомневаться, мы опустим этот период целиком. Скажем лишь, что христиане, вернее назореи – именно так они именовали себя