губы.
Оксана была готова. Будто кто-то снял ее жизнь с автопилота, она, наконец, начала принимать решения самостоятельно. Не думая о последствиях. Решение приехать в Москву было все же не ее. Это следствие обстоятельств, в которые загнал ее Эд. И поиски работы – это тоже следствие. А вот согласиться на такое безумие, надеть почти ничего и в таком виде танцевать на сцене, – уже решение взрослого человека. Оксана сняла куртку и прямо там, при девочках, начала переодеваться.
Хоть снаружи она выглядела уверенной и сосредоточенной, внутри сгорала от стыда. Она старалась не смотреть на себя, но отражения, как в комнате смеха, то тут, то там так и показывали ее в разных ракурсах. Фигуру свою она ненавидела. Исправить что-то в себе не решалась, так как была заложницей ревности Эда, и любые попытки начать качать пресс воспринимались как обоснованный повод закатить истерику и не разговаривать неделю.
Фигура со временем и под действием гравитации потихоньку стала оплывать. Лицо еще держалось благодаря фейс-фитнесу в ванной, а вот все, что ниже, требовало корректировки. Так она всегда считала и слышала от Эда и Ани. Та в последнее время стала критиковать внешность и фигуру мамы.
Застегнув боди, она увидела себя совсем другой. Такой красивой, молодой и необычной. Юбка из пайеток была чисто декоративной, потому что мало что прикрывала, но все равно дополняла объем там, где его всегда немного не хватало.
Монро промолчала, а Ника одобрительно прокомментировала наряд и усадила Оксану в кресло сделать макияж и поправить прическу. Спустя полчаса Оксана почувствовала себя героиней передачи о преображении, когда приходит простая девчонка, а потом к концу эфира из нее делают диву. К ней вернулась уверенность в себе.
– Я совсем себя не узнаю. На меня смотрит совсем другая девушка. Это не Оксана.
– А кто? – Ника отложила грязные кисти в сторону и последний раз побрызгала лаком на кудрявые волосы.
– Пока не знаю, но точно не Оксана.
Монро все это время сидела одна и смотрела за преображением с недовольным лицом. Оксана решила не спрашивать, в чем дело, ведь даже Ника, которая знала соседку дольше, не задавала вопросов. Мысль о том, что она стала самой красивой из них всех на мгновение пришла в голову, но пробыла там недолго. Уверенности в себе еще было слишком мало.
Оксана посидела какое-то время на стуле, разглядывая себя в зеркало. Она стала видеть чуть хуже, чем раньше. Очень хотелось настроить четкость, как на телевизоре, но не получалось. Левый глаз, казалось, стал немного мутным. Но, возможно, ей просто показалось.
В комнате зажглась красная лампочка над дверью, как в кабинете, куда надо идти на рентген. Для нее всегда такой знак означал опасность. Как красный свет светофора или фары на машине.
– Через пять минут выходим, – застегивая пояс на талии, тихо сказала Ника.
Монро ответила ей тихой новогодней песней.
Как всегда перед ответственным моментом, приходит осознанность.