напоминало идиотскую шутку. Она огляделась, тихо вымолвила:
– Тридцатое декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года. Мне ещё нет восемнадцати, вы не можете здесь меня удерживать без согласия моих родителей, а я уверена, что они его не давали.
– Тем не менее, вы здесь с согласия родителей. Врач пока настаивает на том, что вам не следует видеться после того, что вы натворили.
Голова Саши кружилась, она спросила пересохшими губами:
– И что же я натворила?
Саша смотрела на то, как солнечные блики играют на полированной поверхности стола. Эти лучи, весело пляшущие перед ее глазами, как манящий привет из прежней жизни, заставил ее ощутить ноющую в сердце тоску.
– Вы напали на собственного старшего брата вчера ночью. Какое сегодня число?
Саша округлила глаза:
– Это неправда…
– Вам лучше отвечать на вопросы. Какое сегодня число?
– Четырнадцатое.
– Чего четырнадцатое? – врач смотрела на нее практически стеклянным взглядом, и девушка почувствовала себя неуютно:
– Мая, конечно. А вы не помните?
Ей не ответили.
– В каком городе вы родились? – последовал вопрос.
– В Санкт-Петербурге.
– А сейчас в каком находитесь?
– В Москве… – она поняла, что это стандартные проверки на адекватность.
– Сколько пальцев показываю?
– Ни одного.
– Какого цвета обои?
– Тут нет обоев. Тут выкрашенные в бирюзовый цвет стены.
– Это голубой.
– Как скажете.
– Ты слишком взрослая для детского отделения. Да и оно сейчас – на ремонте, так что временно будешь находиться во взрослом, – сказала врач.
– Иди за санитарами, переоденешься, дашь себя осмотреть и отправишься в палату. И всё будет хорошо, если ты будешь правильно себя вести.
– Мне нужно поговорить с мамой.
– Твой врач этого не рекомендовал. Должно пройти время. Он сам тебе всё расскажет.
– Когда?
– Когда нужно будет. Иди за санитарами, – нахмурилась врач. Санитары хотели взять Сашу под руки, но она резко дёрнулась:
– Я сама пойду, всё нормально.
Страх становился сильнее. Социофобия – заболевание сложное. Саша дрожала, как в ознобе. Она знала, что таблеток у неё больше нет. В нынешних условиях паническая атака придёт совсем скоро. Люди вокруг – безумцы, врачи – все казались ей врагами. Солнечный свет отчаянно пытался проникнуть в это мёртвое место, но беспомощно застревал на пыльных окнах. В помещении было холодно.
Сашу заставили раздеться догола при санитарах. Кровь стучала в её голове, как в алый, раскалённый колокол, во рту был привкус соли, а в горле пересохло. Она видела всё вокруг, как в туманной, тёмной пелене.
«Дом совсем близко…, и я так далеко от него. Кристиан. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Ненавижу! Если я выберусь отсюда, то чего бы мне это ни стоило, я убью тебя собственными руками!»
Ее осмотрели, затем выдали одежду