если добавить к нему следующий по порядку.
Сам по себе иероглиф имел несколько значений, но именно в таком каллиграфическом исполнении наводил на мысль, что подразумевается… Не случайно же записка заканчивалась одним из афоризмов Учителя. (Интересно, откуда «друг» знает, что Ойяма – не христианин и не синтоист, а именно – стихийный конфуцианец?)
А какая гексаграмма в «Книге перемен» обозначена как «Ли»?
Он достал из ящика стола изящно переплетённый томик, изданный ещё до начала эпохи Мэйдзи[60], в японском переводе и с комментариями Мацуи Расё. Раскрыл примерно посередине. Вот она.
«Ли. Наступление».
Сколько лет живёт на свете Ойяма, а не перестаёт удивляться. О чем бы ни спросил эту Книгу – всегда ответит именно об этом. Иначе не бывает.
И сейчас – пожалуйста.
«И кривой может видеть, и хромой может наступать. Но если наступишь на хвост тигра так, что он укусит тебя – будет несчастье. Если не укусит тебя – свершение».
Достаточно пищи для длительной медитации.
А следующая гексаграмма? Номер одиннадцать. «Тай», в самом близком значении – «расцвет».
«Малое отходит, великое приходит. Городской вал опять обрушится в ров. Не действуй войском! В своём городе изъявляй свою волю! Упорство приведёт к сожалению».
Конечно, можно предположить, что именно эти две гексаграммы выбраны неизвестным специально. При желании можно скомпилировать какие угодно «предсказания». Но всё же, всё же…
Ойяма, невзирая на всю «ассимилированность» и «европейскую рафинированность», оставался человеком своей культуры и своего менталитета. Этой простой вещи не понимает большинство людей, когда представляют таких людей совпадающими по «форме» и «содержанию». Мол, если закончил два престижных университета и военную академию, безупречно носит смокинг и фрак, знает, к какому блюду какое вино следует подавать, и смеётся тем же шуткам, что и мы – значит, он «цивилизовался». А этот цивилизованный, возвращаясь домой в какую-нибудь афроамериканскую республику, требует к ужину филе пойманного в Париже лидера оппозиции, и непременно в кляре[61]. А другой, став командующим одним из сильнейших и современнейших флотов в мире, всё равно сидел в салоне линкора на циновке и в кимоно, и каждую действительно талантливую операцию предварял гаданием на цветках тысячелистника[62].
В этом, пожалуй, заключался главный просчёт и тех, кто выдвинул Ойяму на нынешний пост, и тех, кто попытался им манипулировать привычными методами.
Ойяма задумался – а каким образом использовать иероглифы в качестве пароля? На клавиатуре их нет. Может быть, так – «Ли» и «Тай» – десятая и одиннадцатая гексаграммы. В сумме – двадцать один. Непростое число, с особым смыслом. Или, если подряд прочесть цифры, – тысяча одиннадцать. Он не математик и не нумеролог, так сразу уловить смысл этого сочетания не может.
Но попробовать можно оба варианта.