ругнулся Волк и, скривившись, сплюнул под ноги.
Ратибор закатился в громком хохоте.
Певец отвернулся и молча принялся за еду. Кинул взгляд исподлобья – Мара уже отошла к остальным девкам. Те наконец завели хоровод, полилась над темными избами сладкоголосая песня.
Ночь наваливалась парная, удушливая, за лесом перекатывалась далекая воркотня сердитого, словно раздраженного чем-то грома. Отблески дальних молний стелились по мутному бесцветному виднокраю, а с востока наплывала завеса какой-то угрожающе-неопределенной тьмы. Но в деревне никто не думал о непогоде.
Гулянье ширилось и росло, вокруг столов стоял сплошной гул, и уже нельзя было разобрать отдельные голоса, только песня звучала чисто, кружила над головами и улетала к далеким звездам. Иногда к столу выбегала какая-нибудь девка из хоровода, озорно зазывая жующих витязей. Но у Волка не было ни малейшего желания танцевать, а Ратибор томился, не знал – оставить друга один на один с подступившей кручиной или посидеть с ним вместе.
– Скоро мы одни за столом останемся! – предупредил стрелок. – А нам нынче ни к чему обращать на себя лишние взоры. Пойдем покружим со всеми, развеемся…
– Ну, пойди, коль не сидится…
Вскоре на них и впрямь обратили внимание, потому что за столом остались только мужние бабы да старики.
Девкам надоело кружить попусту, дразнить праздничными нарядами подпитых мужиков, они разорвали круг и заструились по улице живым ручейком. Ручеек тек меж костров, петлял от одного дома к другому, но неуклонно приближался к столу, где сидели гости. Взявшись за руки, девицы весело и звонко смеялись, а некоторые продолжали тянуть бесконечную песню.
Возле края стола ручеек завернулся в петлю. Каждая из девушек проходила мимо витязей с поклоном, кружилась, стараясь показать себя со всех сторон. Воздух наполнился запахом осенних цветов и чисто вымытых душистых волос, цветные платочки овевали прохладой пылающие щеки Ратибора.
– Все, пойдем ко всем! – шепнул другу стрелок. – Не то про нас худое подумают. И не вздумай девок чураться, они обиды не заслужили и не виноваты, что ты такой тонко чувствующий. Пойдем, говорю!
В ручейке из русых, черных, светлых волос и цветных платков теперь мелькали золотистые локоны Мары. Ратибор поднялся и потянул за собой Волка, тот скинул с плеча лютню, прислонил ее к лавке и послушно поплелся следом. Ратибор быстро затерялся среди смеющихся девок, а Волк все боялся упустить Мару, но его тянули, что-то шептали в уши, просили спеть. Он переходил от одной девицы к другой, заглядывал в лица, словно выбирая, улыбался, но душой был там, рядом с удивительной девушкой, так похожей на грустную светлоокую осень. И когда он коснулся ее руки, время остановилось, а весь мир снова перестал существовать.
Вокруг них тут же закружили хоровод, но они стояли ничего не замечая и нежно держали друг друга за руки. Сверкали далекие молнии, полыхали костры,