его просто как средство ориентировки. А стало быть, в этом качестве для Слепого вполне равноценной заменой Хромому мог бы стать любой другой естественный или искусственный объект, помогающий получить представление об окружающей местности.
Со своей стороны, и Хромой использует Слепого как средство, но только не ориентировки, а передвижения. И в этом качестве партнёр для Хромого весьма близок к той же лошади или ослу (пожалуй, настоящее вьючное животное устроило бы Хромого даже больше, поскольку Слепой довезёт лишь до другого берега, а на лошади можно было бы добраться до конечной цели путешествия).
При таком подходе участников обмена друг к другу их коммуникация непосредственно на переправе, в главной фазе взаимодействия, хотя и строится на словах, по сути от человеческого общения здесь остаётся одна внешняя оболочка. Раз Хромой выполняет для Слепого функцию средства ориентировки, то и следование Слепого его указаниям – это есть не столько подчинение человека человеку, а в гораздо больше степени подчинение человека логике средства, принципиально тождественное «подчинению» при выборе маршрута «указаниям» Полярной звезды или перелётных птиц. Аналогичным образом и Хромой, давая свои указания, ровно столько же управляет, сколько и подчиняется. Он располагает известной свободой в выборе траектории движения и формулировании вытекающих из этого команд, но сам факт отдачи этих команд является для него необходимостью, диктуемой ситуацией, в которой средством передвижения выступает человек. Так что имей наш «наездник» настоящего коня, то и «указания» он передавал бы уздой и ногами.
Наконец, не будь Хромой хромым, он вовсе был бы избавлен от необходимости применять на переправе какое-либо внешнее средство, включая Слепого. И тогда Слепому, чтобы миновать реку, оставалось бы надеяться на бескорыстную помощь не нуждающегося в нём здорового попутчика либо искать, чем ещё, помимо своей спины, он может того заинтересовать.
Теперь, для сравнения, попробуем представить себе, как действовали бы наши герои, если бы их объединял некоторый более широкий интерес (причём в данном контексте не столь важно, была бы это общая цель или общий мотив). Очевидно, что при взаимном желании двигаться вместе гораздо дальше, чем только лишь до другого берега, сразу исключался бы вариант, когда кто-то один остаётся на переправе. И при любой личной оснащённости партнёры непременно позаботились бы о том, чтобы помочь товарищу продолжить путь вместе с собой. Так что если бы на берегу не оказалось лошадей или каких-то иных вспомогательных средств, то по внешности события, скорее всего, развивались бы уже известным нам образом. Но со следующими важными нюансами: во-первых, входящие, допустим, в одну группу Слепой и Хромой воспринимали бы форсирование реки как свою общую задачу, составляющую часть их общей деятельности и потому решаемую объединёнными усилиями. А во-вторых, продуктивная идея по организации переправы воспринималась