своего знаменитого родителя.
Отец был великим человеком, он был одержимым исследователем, которого переполняет энергия, он брал от жизни все, что возможно. Но он ушел, не дав ему, Чарльзу, выполнить обещанное, чтобы увидеть в глазах отца уважение и гордость за сына, всегда остававшегося в его тени.
В горле встал ком.
– Ваша светлость.
Приглушенный мужской голос заставил Чарльза вернуться в реальность. Герцог обратил свой взгляд на камердинера.
– Ваша светлость, вы просили напомнить, когда настанет время ехать к мисс Лотти.
– Благодарю, Томас. Я спущусь через минуту.
Томас оглядел разложенные перед герцогом предметы.
– В комнату через две двери дальше по коридору сложили то, что вы, сэр, привезли из путешествий.
Хорошие слуги тоже могут доставлять беспокойство: они часто слишком проницательны.
– Это совсем другое. – Чарльз взял в руки кулон из белого нефрита в виде слона с позолоченными бивнями.
– Вы достойный сын вашего отца, ваша светлость. Он гордился бы тем, чего вы добились в столь короткий срок.
Чарльз рассеянно кивнул. Отец не гордился бы, напротив, был бы в высшей степени разочарован. Ведь сын не нашел Огненное сердце.
Чарльз нахмурился, вспомнив записку с последним обращением, в отчаянии наскоро нацарапанным человеком, которому осталось жить несколько мгновений. И даже тогда отец думал об этом проклятом рубине.
Томас подошел ближе и поднял с пола трафарет.
– К вашим услугам, милорд. – Положив его на стол рядом с массивным фолиантом, слуга удалился.
Чарльз перевел дыхание, но на сердце по-прежнему было тяжело. Он совершил много ошибок в жизни, и никакие привезенные сокровища их не исправят. Он должен сделать это, должен сдержать слово, данное отцу, а для начала добыть дневники, хранящиеся в доме леди Элеоноры.
Откровенно говоря, он несколько раз вспоминал о ней после недавней встречи. Ее настойчивое желание знать, как измениться и стать лучше, повергло его в замешательство, в светском обществе не приняты подобные размышления. Ведь речь идет не о рисовании, вокале или танцах, а о личных качествах.
Чарльз поднялся и направился к двери. На площадке он остановился и оглядел холл первого этажа. Отполированный мрамор переливался в свете ламп. Как часто он стоял здесь раньше, наблюдая за отцом, отправлявшимся в очередное путешествие. Детские ладошки лежали на перилах, пальцы сжимали холодный камень, будто старались удержать отца, не дать ему опять оставить сына и уехать. Подростком он опирался на них локтями, представлял, как выглядят те далекие земли, успокаивал себя, ведь однажды он тоже отправится странствовать.
В последний раз он смотрел на отца именно с этого места…
Сновавшие внизу слуги разошлись по разным делам, Чарльз остался один. Он отчетливо помнил, как бурлила его кровь при мысли о том, что скоро будет путешествовать, испытает новые ощущения, увидит страны