спуталась к той заводи, чтобы достать мое ожерелье, я увидела его. Я испугалась и спряталась за песчаным холмом. Он был в лодке, а потом втащил лодку на песок там, за южным мысом, и пошел к лесу. Он настоящий великан, он огромный, очень высокий, этот черный человек…
Граф Генри покачнулся, будто ему нанесли смертельный удар. Он схватился за горло, в ярости порвал золотую цепочку, и в этот момент у него было лицо безумца. Одним прыжком он оказался рядом с Франсуазой и вырвал закричавшую от ужаса девочку из рук племянницы.
– Ты лжешь! – выдохнул он. – Ты лжешь, ты хочешь, чтобы я мучился! Скажи сейчас же, что ты лжешь, пока я не спустил шкуру с твоей спины!
– Дядя! – воскликнула Франсуаза, пытаясь освободить Тину. – Вы сошли с ума?! Что с вами?!
С диким рычанием граф отшвырнул от себя Франсуазу прямо в руки Гайо. Тот схватил девушку с таким злобным выражением лица, какого трудно было ожидать даже от него.
– Я не лгу, мой господин, – всхлипнула Тина.
– А я говорю, что ты лжешь! – прорычал Генри. – Жак!
Флегматичный слуга грубо схватил дрожащую девочку и одним движением сорвал с нее одежду, потом перебросил ее худенькие ручки через свое могучее плечо и поднял ее над полом.
– Дядя! – в отчаянии закричала Франсуаза, забившись в руках Гайо. – Вы с ума сошли! Вы не смеете!.. Вы не смеете!..
Ее крик бессильно оборвался, когда Генри выхватил кнут с украшенной драгоценными камнями ручкой и яростно ударил хрупкое беззащитное тельце. На плечах Тины заалел рубец.
Девочка пронзительно закричала, и от ее крика Франсуаза едва не потеряла сознание. Весь мир, как ей показалось, сошел с ума. Сплошным кошмаром выглядели бесстрастные лица слуг, на которых не отражалось ни жалости, ни сочувствия. Частью этого кошмара было ухмыляющееся лицо Вильера. Не осталось ничего реального, кроме белых плечиков Тины, покрытых ярко-алыми рубцами, и отчаянных криков девочки.
Граф с безумными глазами продолжал избивать ее, рыча:
– Ты лжешь! Признайся, что ты лжешь, не то я спущу с тебя шкуру! Он не может преследовать меня здесь…
– Господин! – сквозь слезы кричала девочка, висевшая на спине слуги. – Я видела его! Я не лгу! Пожалуйста! Пожалуйста!
– Дядя, вы дурак! Вы дурак! – вне себя от отчаяния воскликнула Франсуаза. – Неужели вы не видите, что она говорит правду? Вы животное! Животное! Животное!
Внезапно к графу как будто вернулся здравый смысл. Опустив кнут, он шагнул назад и всей своей тяжестью навалился на край стола. Его трясло как в лихорадке. По его лицу, казавшемуся сейчас маской Страха, стекали струйки пота, волосы прилипли ко лбу. Жак отпустил Тину, и она безвольно осела на пол, продолжая всхлипывать. Франсуаза вырвалась из рук Гайо, не замечая, что по лицу текут слезы. Подбежав к девочке, она опустилась на колени и нежно ее обняла. Потом повернулась к дяде, хотела излить на него весь свой гнев, однако тот даже не взглянул в ее сторону. Франсуаза не поверила своим ушам, когда услышала его слова:
– Я принимаю ваше