ничего особенного, – поджала губы Альбина Петровна. – Полноватая такая. Думаю, просто не мог смириться, что кто-то ему смеет отказать. Мужской шовинизм…
«Ишь, каких слов набралась, – мельком подумал Харитонов. – Сама-то, небось, только и ждешь, когда на тебя какой-нибудь шовинист внимание обратит. Вот будет радости!»
А пока Шип увлеченно продолжала рассказывать. Могилевская так и не захотела ответить на все знаки внимания начальника.
– Вот только Хачериди этот не учел, что женщина она современная, поэтому пошла к адвокату, – торжественно доложила Шип, блеснув глазами. Мол, знай наших!
– И тот, надо думать, объяснил ей, что доказать домогательство очень сложно, – скучным голосом сказал Харитонов. – Потому как надо доказать, что тебя пытались принудить к сексуальным действиям путем шантажа, угрозы уничтожения, изъятия имущества либо с использованием материальной или иной зависимости. Просто навязчивые ухаживания коллеги по работе под действие статьи не попадают…
– Объяснил. Но только Могилевская не сдавалась – купила и стала носить с собой диктофон, чтобы записать угрозы.
– Записала? – поинтересовался Харитонов.
А сам подумал: «Вот вляпался мужик!»
– Не удалось, – разочарованно покачала головой Шип. – Как назло, Хачериди в этот момент перестал угрожать, а прибег к пылким признаниям и уверениям в необыкновенной любви… В общем, после повышения Могилевской он посчитал, что теперь отказа ему не будет. Однажды Хачериди вызвал ее и сказал, что ждет ее в номере гостиницы и протянул ключ. Она ключ взяла…
– И пошла в магазин, чтобы купить кинокамеру и запечатлеть все на пленку, – неосторожно пошутил Харитонов, которого эти страсти из индийских кинофильмов уже стали утомлять.
– Нет, – не приняла его шутку Шип. Она уже вся пылала.
– А зачем же она ключ брала? Ведь Хачериди явно понял это как знак согласия?
– Она решила пойти в гостиницу с диктофоном для решительного разговора. Или ее оставят в покое, или она идет в прокуратуру…
«Вот она, женская логика во всей красе! – подумал Харитонов. – Берет ключ, идет в номер гостиницы, чтобы… поговорить».
Каким-то чудом Могилевской удалось добиться своего. В номере гостиницы, где, естественно, был уже накрыт стол, она начальнику сказала, что быть его любовницей не хочет, тот, уже доведенный до кондиции близостью желанного, впал ярость, произнес массу угроз, которые она благополучно записала на диктофон. Правда, все могло кончиться печально, потому как Хочереди был совершенно не расположен согласиться на неудачу и готов был добиться своего силой. Но каким-то чудом Могилевской удалось выскочить в коридор. Собственно, чудо заключалось в том, что Хачериди после того, как Могилевская взяла ключ и согласилась прийти в номер, посчитал, что все уже на мази и просто в пылу бушующих страстей забыл запереть дверь…
– Ну, ладно, – прервал душераздирающий рассказ Харитонов. – Что