но он не закреплён решением суда. А без решения суда я не смогу передать вам заключённого.
Офицер штаба округа обернулся к вертолёту, дав кому-то знак рукой. К нему подбежал очевидно связист и передал трубку спутниковой связи. Тот набрал номер и дождавшись абонента, произнёс: «Он требует решение суда». Затем офицер, понятливо кивнув головой, протянул трубку Маслову. В телефонном разговоре последний практически не участвовал, он лишь слушал доносящийся из телефонной трубки голос собеседника. Выражение его лица менялось, дыхание стало учащённым. Наконец побледневший и испуганный начальник колонии смог произнести единственное за весь разговор слово: «Виноват». Офицер штаба забрал из его трясущейся руки телефонную трубку, вернув аппарат связисту.
– Подполковник, у вас есть пятнадцать минут, чтобы доставить к вертолёту заключённого Богданова с его вещами и личным делом.
Развернувшись, начальник колонии быстрым шагом направился к воротам и войдя во внутренний двор, подозвал к себе своего заместителя и начальника караула.
– Где сейчас Богданов?
– В карцере, товарищ подполковник.
– Оба, бегом ко мне в кабинет. В шкафу возьмёте спирт и весь вольёте ему в глотку. Весь! И не дай Бог, он его не выпьет! Я с вас тогда шкуру спущу!
Измотанный ожиданием Маслов, прохаживаясь вдоль ворот, нервозно озирался, то на стоявшего у вертолёта офицера, то в сторону бараков. В конце концов из-за поворота, что у церкви, сопровождаемые собачьим лаем, появились конвоиры, везущие на санях заключённого. «Неужто прокатило» – облегчённо вздохнув, подумал Маслов.
– Идут, идут, – сказал он громко офицеру штаба, показав ему рукой на приближающихся к воротам подчинённых.
Богданов, с разбитым в кровь лицом, с многочисленными порезами на шее, с полуоткрытыми глазами, лежал на санях, прикрытый на половину старым, вонючим овчинным тулупом. Он не связно что-то бормотал себе под нос и жутко матерился.
– Что с ним? – спросил офицер у начальника колонии.
Маслов сделал сочувствующее лицо.
– Да ерунда. Вчерась, он подрался с сокамерниками, те, конечно, немного ему наваляли. Мы их разумеется за это в карцер, а его, – подполковник кивнул на Богданова, – малость уважили, водочки налили, в санчасть положили, чтобы не раскис совсем. Жалко ведь мужика, всё же афганец, орденоносец.
Взяв документы на заключённого, офицер дал команду солдатам аккуратно занести Богданова в вертолёт. Через минуту МИ-24, подняв огромное снежное облако, скрылся за таёжной сопкой.
Глава 4
– Никак очнулся? – нагнувшись к самому лицу Владимира и обдав его тошнотворным запахом табака, промолвил седоватый старик. – Ну и, слава богу. Всю ночь мне спать не давал, то кричал, то бредил. Всё Ленку какую-то звал. Жену, небось?
Владимир молча смотрел на старика через вспухшие глазные веки. Ему казалось, что его лицо умерло навсегда. «Какой смешной дед, – подумал
он. –