температуры, он, стараясь придать дрожащим рукам твердость, попытался поднести их к ране, но внезапно холодные пальцы молодой женщины сомкнулись на его руке.
–Все так плохо? – прекрасные глаза смотрели на полковника, а голос показался ему хриплым и безжизненным. Ее состояние объяснялось потерей крови, и, вполне возможно, усталостью, ведь за последние сутки она даже не сомкнула глаз. Она казалась ему сейчас такой нежной, хрупкой и беззащитной, что его рука, сжимающая инструмент, невольно опустилась.
–Вовсе на так уж плохо! – ответил он, пытаясь прийти в себя от неожиданности. – Пуля застряла в плече. Рана не серьезная, но ты потеряла много крови. Прости, я должен достать пулю!
Через силу она попыталась улыбнуться.
–Я бы доверила тебе свою жизнь! Делай, что считаешь нужным. Я выдержу, не переживай.
Внезапно ее лицо исказила гримаса боли. Никита ошибочно подумал, будто боль вызвана ее раной, однако в тот момент Катя ощутила острую потребность поведать ему обо всем, что случилось с ней в лагере майора Самойлова. Иначе она просто не сможет смотреть ему в глаза! Пусть он узнает, а там, будь что будет!
–Никита я должна сказать тебе нечто важное! Прошу, выслушай меня, прежде чем начать……операцию….
–Я слушаю, моя родная!
С трудом подбирая слова, Катя поведала возлюбленному об отвратительном насилии майора Самойлова, желая оказаться в любом другом месте вселенной, только не с ним. Но она должна была это сделать! Так подсказало ей некое чувство, интуиция, которая помогла ей достать требующуюся ей информацию в Южном рубеже. Та же интуиция подсказывала ей – нельзя ничего говорить ему о своей Силе, по крайне мере до определенного периода. Ее Сила должна остаться ее тайной, и с этим она ничего не могла поделать. Зато, облегчив свое сердце и избавившись от сомнений, Катя почувствовала себя намного лучше, хотя избегала смотреть в глаза полковника, боясь увидеть в них ненависть, или, того хуже, презрение.
После ее рассказа воцарилось молчание, ставшее вскоре невыносимым. Первой не выдержала молодая женщина. Все еще опасаясь смотреть на любимого, она спросила срывающимся от волнения голосом, не имеющим ничего общего с ее раной:
–Ты теперь презираешь меня? Если ты меня прогонишь, я уйду, но знай, в таком случае моя жизнь перестанет иметь для меня всякое значение. Я…….
Никита осторожно приложил палец к бледным губам своей возлюбленной. Оказавшись с ним лицом к лицу, она уже не могла избежать этого, невольно взглянув в глаза полковника. Ее едва не затрясло от облегчения, ведь в его взгляде она увидела ту же любовь, что и прежде.
–Катя, еще несколько слов, и я начну думать, что у тебя начался бред. Конечно, ты рассказала мне чудовищные вещи, но разве ты хотела того, что произошло?
–Я бы лучше убила себя…….
Его пальцы принялись нежно гладить ее лицо.
– А теперь, запомни на всю жизнь, моя невозможная любовь. Ты здесь, ты со мной, и ты не представляешь,