дивизионах. То ли влажный и ветреный балтийский климат скверно действовал на эту породу пернатых, то ли корень проблемы крылся в чем-то еще, но каждая попытка прапорщика завести и вырастить поголовье заканчивалась плачевно.
Пользуясь перекуром, некурящий Алексей стоял и любовался пейзажем. От казарм до самого горизонта, где темнел лес, тянулись желто-бурые поля. Весной на них что-то сеяли труженики соседнего колхоза. Осенью, кажется, тоже сеяли какие-нибудь озимые. Рядовой Гончаров слабо разбирался в агрономии. Он поступил на исторический факультет университета и отучился год перед тем, как получил повестку из военкомата. На западную границу его доставили в общем вагоне пассажирского поезда «Воронеж – Рига», а из Риги – на дизеле.
Вчера исполнилось четыре месяца с начала его срочной службы. Вопреки названию она тянулась до жути медленно, гораздо медленнее того поезда, который успел постоять у каждого столба. Молодые солдаты пока в основном упражнялись с лопатами, граблями и швабрами. К БД их допускали редко. БД – так сокращенно называлось боевое дежурство в составе зенитно-ракетных расчетов. А сегодня, ближе к вечеру, Гончарова ждал наряд по столовой – впрочем, вряд ли чересчур тяжелый, как командовать им заступал прапорщик Голубь. Птицевод-любитель был мужичок суетный, но незлой.
– В Питере что? То же самое? – поинтересовался Марышев у рядового Паршина.
Тот уже докуривал «Элиту» производства Латвийской ССР, также глядя куда-то в сторону леса.
– Я у своих не спрашивал, – рассеянно ответил Паршин.
– Ну да, конечно, мы выше этого. Концерты, бары, дискотеки, – подколол его сослуживец.
Паршин только прищурился, словно старался разглядеть элементы сладкой жизни на горизонте.
– Какое у вас там основное питейное заведение? – спросил Малышев.
– «Сайгон»11, – в голосе у ленинградца отразилась мечта.
– Нескоро с тёлками потусим, – с откровенным мазохизмом припечатал москвич.
– Глянь-ка, бежит кто-то, – впервые принял участие в беседе рядовой Алейников из Перми.
Со стороны ближайшей казармы к ним вприпрыжку спешила невысокая фигурка в шинели и ушанке с кокардой. По мере ее приближения стало ясно, что это дневальный по дивизиону рядовой Гараев. Срок его службы подходил к концу в этом месяце, максимум в следующем. Но смуглый уроженец солнечного Азербайджана не производил впечатления матерого «дембеля». Судя по мешковато сидящей и кое-как выглаженной форме, шинели явно не по росту и засаленной шапке, скорее можно было решить, что солдатику еще греметь и греметь, как медному чайнику.
Настоящие «дембеля» и «деды» трогательно оберегали Гараева от неприятностей. Сам же он вел себя скромно, никак не подчеркивал свой высокий статус и лишь иногда, проходя мимо солдат младших призывов, бормотал: «Тихо, бойцы!»
– Э-эй! – заполошно крикнул Гараев, находясь от ремонтной бригады уже метрах в пяти или шести.
Прапорщик Голубь вздрогнул.
– Ты чего?
– Политзанятия