делай, что хочешь». Но эта женщина пагубно повлияла на отца: она была алкоголичкой, и она разрушила все связи между отцом и его детьми. Она отталкивала его от всех… Это было грустно, и не было возможности защититься от нее.
Она была примерно его возраста. Но они оба пили, и она просто сеяла разрушительную энергию вокруг себя. У меня с моими братьями и сестрой началась нелегкая жизнь, но, тем не менее, мы еще теснее стали связаны между собой. Мы также были связаны с отцом, но его жена будто ревновала и всех отталкивала от себя, и ее дети унаследовали эту энергию. И мы просто… как бы… как сказать… Мы потеряли основу нашего дома – нашу связь с отцом. Это были мучительные несчастливые времена. Вместо того чтобы возвращаться из университета и приходить домой, где я мог бы побыть один, мог видеться с братьями, я шел в другую сторону – ведь там были она и ее дети. Энергия была разрушена.
Она была отвратительной женщиной – она кому-то отдала или продала мою собаку, а потом сказала мне, будто собака потерялась. Она солгала мне. Ужасный человек. Ей просто не хотелось заботиться о собаке – просто поэтому она взяла и избавилась от нее. Человек, у которого было хоть немного сочувствия в сердце, хотя бы дал мне шанс найти дом для моей собаки… Один из ее детей рассказал мне про тот случай с собакой. Она же ничего не рассказала мне. Я мог сам забрать собаку с собой в университет, найти там хозяина, который бы заботился о ней… Это была такая отвратительная энергия. Отвратительная, агрессивная энергия, которую жена моего отца распространяла повсюду.
Впоследствии эта женщина разрушила многое в жизни отца. И когда – где-то четыре года спустя – он умер, это было для меня шоком. Еще с самого детства у меня было то, чего я не сделал, не успел сделать до его смерти. И эти эмоции были зажаты внутри меня в течение многих лет. Когда я был моложе, отец мог злиться, мог кричать, он не понимал мою точку зрения – он не понимал таких вещей. И мои братья и сестра злились на него, потому что он не тратил на них столько денег, сколько следовало, и очень жестко подходил к своим обязанностям и ответственности, которую должен нести перед нами. Отец не заботился о нас так, как следовало, и в доме не было женщины, хотя она должна была быть. Он рассказывал мне о своей политической идеологии и был в какой-то степени политическим фанатиком: экономил на семье и тратил деньги на всякие политические нужды. Поэтому все в какой-то степени на него злились.
Но я был последним ребенком, который с ним жил, и я также мог видеть его внутренний мир – все это время я ни разу с ним не ссорился, потому что внутри я видел в нем… я чувствовал, что в нем была боль… Я думал: «Почему я должен бороться с ним? У него и так хватает проблем в жизни». Мне вспоминаются оба брата, ругавшиеся с ним… Но мы с отцом не ругались. Между ним и моими братьями были какие-то отношения – и, в каком-то смысле, возможно, отношения со мной были лучшими, потому что я был последним ребенком, оставшимся с ним жить.
И всякий раз, когда ему хотелось куда-нибудь поехать, я составлял ему компанию… Может быть, он ехал куда-то, потому что любил смотреть на большие корабли. В тот