льных достижений человечества. Люди живут в красивых городах с сотнями дворцов, где каждый город подобен городу великого Индры. Их окружают сады, дающие вкусные плоды, парки с гирляндами душистых цветов и поющими птицами. Торговля и земледелие процветают. Это период наивысшей духовности человечества.
ЧАСТЬ I
Глава 1. Девушка в оранжевом комбинезоне
– О нет, чёрт, только не это! – я бегу, задыхаясь, вдоль реки, и в моём воспалённом от бессонной ночи с пятью чашками кофе мозгу проносится тревожная мысль, – Она хочет меня сфотографировать!
Кажется, оторвался. Спускаюсь по крутому обрыву к самой воде, сажусь на мокрый камень и судорожно хватаю ртом слегка морозный осенний воздух. Надо меньше курить, это правда – но не потому, что они этого требуют, а потому, что в свои тридцать пять я уже ощущаю себя глубоким стариком. Будто из меня насосом выкачали всю жизненную силу и энергию, а заодно и способность радоваться, да что там, радоваться, хотя бы просто – улыбаться.
Впрочем, я и есть глубокий старик. Ведь если бы я не пролежал последние прекрасные сорок лет жизни в коме, если бы не их «инновационное лекарство», которое остановило ход времени, пока я безмятежно проводил год за годом в блаженном небытие – мне был бы уже без четверти век.
Мой усталый взгляд лениво скользит по песку. Над водой туман. Дикий песчаный пляжик, узкая береговая линия, поросшая травой, тропинка в маленький лесок – тихий «зелёный» уголок в спальном районе мегаполиса. И всё бы хорошо, но здесь так чисто, чёрт возьми, так неправдоподобно чисто, что меня начинает мутить. Ни одного окурка на побелевшей от инея траве, ни единого фантика. Ни углей от костра, ни пустых бутылок. Ощутив невольную дрожь, пробежавшую по телу, я поёжился: никогда я к этому не привыкну.
Вдруг мои уши улавливают шелест подгнивших ноябрьских листьев. Я вскакиваю с камня и, не оборачиваясь, бегу вперёд, по кромке воды. Может быть пронесёт. Хотя бы на этот раз. Ну пожалуйста.
Так, чудесно, ботинки я уже промочил. Пальцы начинают неметь от холода, а тело решительно отказывается от столь спонтанных утренних пробежек. В боку колет так, словно в него вонзили включённую на полную мощность дрель. Всё напрасно. Я слышу её шаги сзади. Неужели ей больше нечем заняться в девять утра, кроме как преследовать незнакомцев с этим чёртовым фотоаппаратом?!
Резко останавливаюсь и оборачиваюсь. Так и есть – она. Та девушка с перекрёстка. Она всё видела, и теперь мне не оправдаться. Да я и не собираюсь.
– Доброе утро, уважаемый! Что, будете утверждать, будто просто совершаете утреннюю пробежку? – стоит передо мной, расправив плечи, в своём нелепом ярко-оранжевом комбинезоне, гордо вскинув голову, прищурив глаза и наведя на меня фотоаппарат, как пистолет. О, как он мне хорошо знаком! Этот проклятый миниатюрный стальной цилиндр с длинной раздвижной рукояткой…
– Нет, не буду. Что вы, ни в коем случае, – стараясь не терять самообладания и казаться невозмутимым, пожимаю плечами я, – Вы совершенно правы в своих подозрениях. Я действительно курил прямо на улице, а потом, когда спешащий на работу прохожий сделал мне замечание – я громко пожелал ему провалиться в тартарары.
Кажется, от такой наглости все слова застревают у неё в горле. Она округляет свои огромные бесцветные глаза и не сводит с меня изумлённого взгляда, забыв даже, что намеревалась меня сфотографировать. Я же, в свою очередь, бесцеремонно разглядываю её с ног до головы. Молодая девушка, лет двадцати двух-двадцати трёх, с бритыми висками и длинными фиолетовыми волосами, убранными в аккуратный хвост на затылке. Оранжевый комбинезон с нашивкой в виде голубого цветка лотоса красноречиво выдаёт в ней почётного участника добровольных городских дружин.
Эх, в былые времена я бы охотно пригласил эту надменную красавицу в бар! – подливать ей в бокал вино и под сладкие звуки джаза с осторожной уверенностью охотника приближать своё горячее дыхание к её губам… М-да. Замечтался.
– Но вы же знаете! Я ценю вашу честность и не желаю вам зла, но теперь я, как свидетель инцидента, обязана вас сфотографировать, – наконец она берёт себя в руки.
– Валяйте, – глядя на девушку в упор, с насмешливой ухмылкой отвечаю я, принимая самую вальяжную и по-театральному независимую позу, на какую только способен, – Ещё всего лишь десяток снимков, и я буду избавлен от удовольствия лицезреть вас всех на целый год. Буду лежать дни напролёт на диване, жрать всё, что мне будут приносить и наслаждаться гедонизмом.
Участница городской дружины медленно опускает фотоаппарат:
– Раз так – то не дождётесь! Но я буду за вами следить. Такие, как вы – угроза для нашей «золотой эпохи»! – стремительно развернувшись, девушка быстро шагает прочь, впиваясь рифлёной платформой своих ботинок в песок.
– Эта ваша хвалёная эпоха наступит только через 427 000 ле-е-ет! – исступлённо кричу я ей вслед, – Вы ошиблись в своих расчёта-а-ах!
Глава 2. Конец «века демона Кали»
Помню, как я проснулся. Три месяца назад. У меня нестерпимо зачесалась левая пятка. Я пролежал в коме сорок лет, а потом у меня вдруг зачесалась пятка,