тяжело вздохнула. Стало быть, деревня Зарянкой называлась?.. А Пименовну, оказывается, Прасковьей звали! Пришла к батюшке душу облегчить, называется. Вышло все наоборот: чувство вины разрасталось с каждым словом отца Василия, сказанным тихим, кротким, совсем не осуждающим голосом. Он светло, по-родственному, вспоминал Пименовну. И от этого Саньке становилось ещё горше. Слезы покатились по щекам, она вытирала их уголком летней головной косынки – белой, с голубыми завитушками по краю.
– За что ж Господь попустил ей такой смертью умереть?.. Столько добра людям сделала…
– У каждого свой ответ перед Богом. Не нашего ума дело – почему да зачем… Было дело – не только младенчиков принимала, но и убирала… Вот и смерть от детских рук приняла. Её грех – ей и ответ держать… А ты поплачь… да пойди в храм – помолись. И свечку поставь за упокой души ее – труженицы… Ну, а что так вышло – не твоя… не ваша вина.
– Зато наша вина… – несмело залепетала Санька.
– В чем?
Санька, молча, протянула батюшке тот самый узелок, который они с Нюткой нашли на дне пименовского короба.
Отец Василий недоверчиво посмотрел на Саньку, взял протянутый сверток, подержал в руках, будто взвешивая. Потом положил его на стол, присел рядом и, осторожно развязал узлы.
– Пресвятая Дева, Мати Господа нашего Иисуса Христа, помилуй нас… "Взыграние младенца", – крестясь, тихо сказал священник.
– Чего?
– Икона называется "Взыграние младенца"… Пименовна всегда ее с собой носила, когда к роженице шла. И перед родами молебен с акафистами Божией Матери в честь Ее икон "Взыграние младенца" и "В родах помощница" заказывала. Роды – дело божье, и носить дитя под сердцем надо с молитвою. Господь внутри будущей матери творит душу и тело человека, и потому ей во время беременности надо блюсти себя и душу свою с особым благочестием и молитвою. Тогда все чувства, мысли, поступки, все лучшее от матери непременно передадутся малышу. Господь милостиво посылает помощь всем нам. И эту икону послал в помощь роженицам. Как она к вам попала?
Санька, опухшая и красная от слез, принялась рассказывать про то, как нашли короб и перебирали его содержимое, как решили оставить себе только этот узелок. Камень увезла с собой Нюта. А Саньке иконка осталась. Но так она ею тяготилась, так страшилась, что Богородица накажет! Потому решила непременно отдать её батюшке.
– Примите икону в храм – предложила она.
– Нет. Себе оставь. Считай, тебе ее Пименовна подарила. Зачем-то так Господу надо было.
– Мне-то чего делать? – со вздохом спросила Санька.
Отец Василий молчал, будто не слышал вопроса. Санька вздохнула, думая, что, наверное, пора уходить. Пошевелилась на уютном диванчике, разворачиваясь к двери и готовясь встать.
– …Жить, – вновь услышала она голос священника, – И думать… думать – как жить! Чтобы впредь не повторилось такое. И как грех искупить… По-настоящему.
– И как же?.. Чем искупать буду?
– Трудом,