бывший командировочный попытался ничему не верить с открытыми глазами. Однако это оказалось ещё труднее. Совершенно ему не под силу. Потому что в своей норе и мышь храбра, а посреди открытого пространства да в незнакомом месте разве только у неискушённого верхогляда достанет смелости отрицать многочисленные признаки окружающей реальности.
Поняв невозможность замысленного, Бесфамильный издал громкий свистящий звук, предназначенный выразить острое разочарование. А затем стал блуждать взглядом и прикидывать, что делать и куда податься. Вокруг разнонаправленно диффундировала человеческая толпа: люди громко перекликались и тихо перешушукивались, взаимно притягивались и отталкивались, и миновали друг друга по касательным траекториям, стремясь в итоге к нулевому вектору. Топот и шарканье, шелест и грюканье, дребезг чемоданов на колёсиках и прочие звуки сливались в общий вокзальный гул. Человеческими частицами кишело всё окрестное пространство, напоминая похлёбку, приближающуюся к точке кипения. Причём с виду это были сплошь смурные, расплывчато-неочевидные личности.
При всём желании Бесфамильный не подразумевал под своими дальнейшими действиями позитивной программы. Да и неоткуда было ей взяться, не из чего выродиться и не от чего оттолкнуться, ибо всё случилось чересчур скоропалительно: сначала он попал в западню нелепого случая, выросшего на жирной почве чужих страхов и подозрительности, а затем, не успев выбраться из первой западни, тотчас угодил во вторую. Это была западня собственного непонимания. Если человек знает, за что пострадал, тогда ещё куда ни шло. А Бесфамильный не знал. Не за сумку же, в самом деле. Ведь кабы за сумки причиталось применять к людям насильственные меры, то не только в стране, но и в целом мире уже через несколько дней никто не сохранил бы себя в небитом образе, и всё устройство общества на планете провалилось бы в тартарары.
Ему оставалось только поверить в факт фатального невезения и вопиющей несправедливости. Разумеется, ни первое, ни второе не могло сообщить расположению духа бывшего командировочного сколько-нибудь ощутимой подъёмной силы и ни малейшим образом не способствовало решению проблем, касавшихся его новой среды обитания.
Глава вторая. Слишком много странных девушек
Все всегда оказываются не такими, как от них ждёшь.
Уильям Голдинг. «Повелитель мух»
– Скажи мне, Том. Что тебя так огорчает?
– Весь мир.
Эрнест Хемингуэй. «Острова в океане»
На вокзале он не задержался.
Человек с нормальной скоростью мыслительных течений на его месте наверняка бы обратился если не в полицию, то хоть к какому-нибудь представителю железнодорожной администрации. Однако у гражданина Бесфамильного умственная деятельность нарушилась на почве побоев и разочарования в человеческом факторе. Оттого, не зная куда себя девать, он побрёл по городу ни жив ни мёртв (а время нависало над ним, как палач;