глаза. В голове мелькали воспоминания прожитого дня. Каким длинным он был. Как целая жизнь. Вчера я достиг того, к чему так упорно шёл все эти годы. Какие неограниченные возможности открывались передо мной. Я так давно мечтал о личной лаборатории, о свободном творчестве, которое мог ограничивать только полет фантазии; так жаждал иметь голос, к которому прислушивались не только мои друзья и подчинённые, но я смог бы участвовать в Совете Науки! Принимать участие в обсуждениях того, что действительно важно для Земли и какие исследования требуют повышенного финансирования. И всё рухнуло. Из-за чего? Из-за моей дурости. Сначала из-за этого идиотского предложения шефа, а потом… Фёка… Ну что я взбесился-то, в самом деле. Я же знал, чувствовал, что все как-то так и должно закончиться. Давно уже Фёка отдалилась от меня, сблизившись с Клео, давно перестала быть женой, оставаясь только любовницей. И меня же это вполне устраивало: любимая работа и хорошенькая любовница, что ещё нужно человеку? Если бы не ребёнок. Зачем она убила моего ребёнка! И так подло, втихаря. Ну, в крайнем случае, если уж ей так не хотелось тратить на него своё время, мы могли бы отдать его на воспитание, многие бесплодные семьи мечтают о естественно родившемся ребёнке. Я хотя бы знал, что он жив. А как бы я жил? Вспомнился отец. Ушёл бы я от Фёки ради сына? Заболело сердце, и голову вдруг стиснули тиски. Стоп. Стоп. Не думать. Ушёл бы! Но Фёка! Какая жестокость! Она же не была такой. Это всё Клео, эта гадина-массажистка! Жаль, что я не придушил её. Всё равно ушёл бы. Но я не стал бы таким, как отец. Нет. Никогда. А что теперь?
Кровать жалобно заскрипела, когда я очередной раз перевернулся на другой бок. Словно в ответ я услышал, как захлопнулась книга.
– Не спишь?
Я сел и глянул на Симонса.
– Нет, не спится что-то.
Тот понимающе кивнул и усмехнулся:
– Хочешь поговорить?
– Да, нет. Не знаю. Я сам ещё не понял, что я хочу, – как-то незаметно и естественно мы вдруг перешли на «ты».
– Что случилось-то у тебя? За что попал сюда?
Я опёрся спиной о стену, и уставился в потолок.
«Кто бы знал, – думал я – что случилось у меня. Если бы я знал, почему я, тот, кого все считали всегда спокойным и уравновешенным, да и сам я себя считал именно таким, вдруг вышел из себя, да так, что чуть не убил человека».
– Сожительницу чуть не придушил.
– Убивец, значит, – усмехнулся он. – И за что, можно узнать? По морально этическим соображениям, как поборник древне-традиционной семьи или потому что плохо ублажала?
– Да нет… Она настояла, чтобы жена сделала аборт, а мы так хотели ребёнка.
– Мы? Вряд ли кого-то можно убедить сделать то, чего он не хочет, – недоверчиво переспросил он.
– Ну да, скорее я.
– А зачем ребёнок-то тебе?
Я резко выпрямился и повернулся к нему. Хотел было ответить, но махнул рукой, снова лёг и отвернулся к стене:
– Долго объяснять.
Через пару минут он спросил:
– Есть хочешь?
– Нет, спасибо. Только если, кофе бы выпил.
– Ну,