и периодические благодарности мудрым Повелителям и щедрым Храмам. Общий же смысл сводился к простой мысли – все, что нам будет действительно нужно, расскажут кураторы групп завтра. Ну а сегодня мы просто рассматривали холеные лица преподавателей.
На выходе не обошлось без легкой давки, мы же терпеливо ждали прохода основного потока людей, когда раздался испуганный вскрик и истошный женский вопль со стороны входа в здание.
По очереди быстро прошел слух: кто-то умер. Джейн слегка посерела, но удержала себя в руках.
Через некоторое время мы протиснулись к месту происшествия – наш старый знакомый функционал сломанной куклой лежал возле своей стойки. Но не это пугало – по всему его телу расползлись черные, будто выжженные на коже, надписи на забытом языке. Перевод коих тем не менее знали все: «Горе тому, кто явно или косвенно, действием или бездействием нарушит Договор».
Виктор Теннет готовился к этому моменту последние десять лет. Готовился истово, карабкался вверх, отдаваясь мечте, не щадя ни врагов, ни себя. И вот этот момент наступил: перед его глазами на изящном фарфоровом блюдце лежала его награда – два заварных пирожных. Никому не понять, с какими чувствами старый солдат смотрел на шедевры кондитера. Через всю жизнь Виктор пронес великую любовь к сладкому, начиная с нищего детства и вдыхания запаха недоступных леденцов из жженого сахара, завершая приторно-сладким чаем в бытность командиром отряда на Стене. От сладкого пришлось отказаться на время воспитания из внучки воина – целых десять лет дед служил ей примером, ориентиром, эталоном и не мог проявить слабости. Но теперь все, что от него зависело, было сделано. Та секунда, что отделяла сферу ответственности старого служаки от милости богов, пробила вчера днем. Так что сегодня Виктор со спокойной совестью мог придаться старой страсти, но не торопился и смаковал момент. Еще минутка – и чайная ложечка потянулась отщипнуть кусочек от правого пирожного, мягко отрезала едва ли десятую часть и направилась в рот Виктору.
– Не помешаю? – Знакомый голос заставил руку вздрогнуть.
– Томас, рад тебя видеть, – недовольно отозвался Теннет и с сожалением вернул ложку обратно на чайное блюдце.
– А уж я-то как рад. – Неожиданный гость отодвинул стул и присел напротив. – Узнаю твои вкусы. В чае ложек шесть сахара, а?
– Люди редко меняются, – едко ответил Виктор и откинулся на спинку стула.
– Я бы так не сказал, – нейтрально произнес Баргозо, наоборот, пододвигаясь к столу и положив на него руки. – Всегда может произойти нечто, что изменит все. Взять тебя, например.
– Хм? – отозвался Теннет, грустно поглядывая на остывающий чай. Говорить с Томасом после известных событий ему было не о чем, но и выгонять нельзя.
– Старый полковник, честный служака без гроша в кармане внезапно превращается в весомую фигуру непоследнего дома. Вместо