Изменилось хотя бы потому, что они стали видеть другие сны – про жизнь своих собственных копий. Про непростую, опасную, жестокую жизнь.
После того, как некоторые живчики по разным причинам покинули территорию Застолья, подобные сны у их прототипов прекратились. Должны были прекратиться. Во всяком случае, самому Шубе Застолье больше не снилось. И оно не должно было сниться Любке Скоросчётовой, Кате Жайворонок, Нине-Нинидзе, Марине Савельевой, Степану, то есть, Славке Баукину, Юле, Татьяне Юрьевне, французу Леону и Даше…
Однако в Застолье остались живчики, которых, наверное, тоже пора было восстановить со своими прототипами. В первую очередь это касалось Борисыча, Боярина, Фуфела и Марго. Были еще Тамара и Тимофей, но об их судьбе прежде следовало хорошенько подумать.
Тамара, жившая с Федотом, что называется, душа в душу, заявила, что беременна. На то же самое намекнула Зинаида, делившая одну комнату с Тимофеем. Изымая из Застолья Тамару и Тимофея, скульптор в первом случае оставлял бы безутешно горевать по возлюбленной будущего отца, во втором – наоборот оставлял в одиночестве будущую мать, и в обоих случаях детям грозила безотцовщина. Проблема…
Проблема усугублялась еще и другим. Прототипы самых первых обитателей Застолья – Никодима и Федота, в реальном мире давно умерли. Судьба Зинаиды – прототипа ее копии в Застолье была скульптору неизвестна. Как творец, как Вышний, Шуба просто не имел права изымать из Застолья Никодима и Федота – тем самым, он, можно сказать, прекращал бы жизнь своих «детишек». И если бы, допустим, прототип Зинаиды тоже прекратил свое существование в нормальном мире, то изымая ее копию, Шуба прекратил бы существования не только Зинаиды-живчика, но еще и ее будущего ребенка! На это скульптор пойти никак не собирался, да и не мог морально.
Ну и, конечно же, не стоило забывать еще о двух живчиках, «слепленных» совершенного из другого теста. И не слепленных даже, а превращенно-перенесенных. О Владе и Машке. Что с ними делать Серега Костиков вообще не представлял. С одной стороны, его мучила совесть – это он способствовал тому, чтобы два человека оказались вырваны из реального мира и оказались заперты на сильно ограниченной территории и лишены многих благ цивилизации. С другой стороны, сделал он это вынужденно, чтобы самому не лишиться многого и очень многого. За что Влад с Машкой боролись, на то и напоролись. Конечно же, надо было с ними что-либо решать, но пока, что называется «не горело»…
Горело с Борисычем, Марго, Бояриным и Фуфелом. Горело потому, что у всех у них завязались отношения с другими живчиками, и разруливать эти отношения с прототипами в реальном мире лучше было бы, покончив со сновидениями и воссоединениями душ.
Поэтому Серега Костиков, спустя некоторое время после возвращения из Застолья, последующих разборок с братками Артура Новикова, разоблачением серийного маньяка Тёзки и тому подобное, более-менее пришел в себя и, якобы, отгуляв отпуск, вышел на работу на утренний инкассаторский