а это сын – Диего, – она нежно целует его. Ему плохо, но он всё равно старается избежать маминых поцелуев. Я улыбаюсь милому протесту против проявления чувств на публике.
– А я Салли. Катрин, как только разрешат вставать, я поговорю со стюардами. Диего не в состоянии провести весь полёт сидя. Ему необходим комфортный сон.
Захотелось поддержать печальную женщину, ведь никто этого больше не сделает. Люди привыкли полагаться только на себя, а если видят, что кому-то требуется помощь, постараются пройти мимо, избегая лишних проблем.
В наше время большинство живёт так, как принято по мнению общества. Все хотят заслужить одобрение и соответствовать стандартным меркам красивой жизни. Если мы не перестанем сдерживать эмоции и душевные порывы, то через сотню лет превратимся в бездушных роботов.
В подтверждении моих слов Диего тошнит. Я прикасаюсь к нему в попытке утешить.
– Спасибо, Салли, но это моя забота. Я сама поговорю…
– Катрин, послушайте меня. Если не будем помогать друг другу, тогда что мы после себя оставим? – я выразительно смотрю на Диего и перевожу взгляд обратно на неё. Получив её молчаливое согласие, я присматриваюсь к стюардессам, которым до блюющего мальчика нет никакого дела.
Брюнетка в восторге и хлопает в ладоши, а блондинка находится в замешательстве. Ей не по душе игривый настрой напарницы. С блонди, договориться проще.
Через некоторое время гаснет табло пристегнуть ремни, я подмигиваю парнишке и иду в кабинку бортового питания. Стюардессы не замечают меня.
– Уверяю, мой план сработает. Мы будем совсем одни.
– Это неправильно, Лиззи. Так поступают, только шл…
– Извините, но у нас проблема.
Блондинка быстро принимает профессиональный вид, а Лиззи, напротив, недовольно смотрит на меня.
– Мальчику, рядом, плохо. У него температура и его всё время тошнит.
– К сожалению, мы не в силах предоставить ему профессиональную врачебную помощь, но у нас есть все необходимые медикаменты. Я сейчас подойду, – блонди лезет в нижний шкафчик.
– Спасибо, но, боюсь, одного лекарства будет недостаточно. Больному мальчику будет тяжело, – я заглядываю на таймер в телефоне, – провести одиннадцать часов в сидячем положении. Ребёнку требуется комфортабельное место, где он сможет прилечь и поспать.
– И что вы предлагаете, мисс?
Враждебность Лиззи ощутима. Она скрещивает руки на груди в ожидании ответа. Не терпится поставить её на место, но пока рано скалиться. Очевидно, она зла на коллегу: та фактически назвала её шлюхой при свидетелях. Немного подтолкну её, чтобы стюардесса выпустила злобу.
– У вас есть свободные места? Просто проявите сострадание и выполните свою работу, – я небрежно дёргаю плечом.
– Мисс, вы находитесь не в общественном транспорте, чтобы пересаживать пассажиров. По правилам нашей авиакомпании все должны находиться на своих местах, без исключения, – произносит она сквозь стиснутые зубы. – А тех, кто нарушает их, ждёт судебный иск.
– Согласна, встречаются