От одних только стеклянных, парящих в воздухе сводов можно было сойти с ума. А ведь там еще были товары. Да какие!
Сегодня одни их названия звучат как музыка сфер, как голос Шаляпина из древних недр граммофона. “О, если б навеки так было…” Шелковые и парчовые ткани братьев Сапожниковых, столовое серебро Ивана Хлебникова, фарфор Кузнецовых, кондитерская Абрикосовых, парфюмерия Анри Брокара…
От всего этого великолепия сегодня почти ничего не осталось. Только хрустальные флаконы из-под духов “Букет императрицы” да артезианская вода, по-прежнему бьющая как раз в том самом месте, где уже сто двадцать лет происходят разные любовные свидания и счастливые воссоединения, – у фонтана!
Как ни странно, начало советского периода ГУМа зафиксировано в 55-м томе полного собрания сочинений Ленина: “Предлагаю учредить МУМ, межведомственный универсальный магазин”, – наложил свою резолюцию вождь мирового пролетариата. Так бы мы и мумкали до сих пор, если бы в 1921 году МУМ не поменяли на ГУМ. У нового времени была четкая артикуляция и внятные установки: ГОЭЛРО, ГПУ, ГУМ. “Все, что требует желудок, тело или ум, – все человеку предоставляет ГУМ”. Или: “Нет места сомненью и думе – всё для женщины только в ГУМе”. И еще: “Нечего на цены плакаться – в ГУМ, комсомольцы, в ГУМ, рабфаковцы”. Эти рекламные слоганы Владимир Маяковский мог сочинять километрами, меряя шагами тесную столовую в Гендриковом переулке. Кстати, и сам поэт, и его привередливая муза Лиля Брик ГУМу предпочитали шопинг в Париже или Берлине.
Впрочем, уже в начале 30-х годов ГУМ как торговая точка перестал существовать. Всю первую линию занял сначала аппарат ЦИК, а затем – наркомат внутренних дел (НКВД). Историки до сих пор спорят, где находился кабинет Берии.
Место так и осталось засекречено, зато доподлинно установлено, что нынешний демонстрационный зал на третьем этаже регулярно использовался для траурных церемоний. По статусу их удостаивались не самые выдающиеся, но вполне заслуженные партийцы. Например, жена Сталина Надежда Аллилуева. Слухи о ее самоубийстве поползли по Москве сразу после роковых выстрелов 8 ноября 1932 года. Кто-то даже видел, как убитый горем вдовец целовал в губы покойницу и повторял: “Надя, Надя, что же ты наделала”. Но, похоже, все это из жанра “чаянья народные”.
Как известно, на похороны жены Сталин не пошел. И даже собственным детям Василию и Светлане запретил попрощаться с матерью. Потом неоднократно на заседаниях Политбюро поднимался вопрос о том, чтобы ГУМ вообще снести с лица земли. Но каждый раз что-то этому мешало – к явному неудовольствию Хозяина, который мрачнел при одном взгляде на здание, ставшее невольным свидетелем его самого большого поражения.
Впрочем, Парад Победы, которому суждено было пройти на фоне свежевыкрашенных гумовских стен, как будто уравновесит эти тягостные воспоминания, если и не примирив Сталина со зданием напротив Мавзолея, то, по крайней мере, отведя от него угрозу немедленного уничтожения.
А надо заметить, что ГУМ