быть такой, когда я разговариваю с дядей? Я крадусь мимо него, как испуганная мышь, глядя себе под ноги, и вздрагиваю всякий раз, когда он меня перебивает.
Я понуро побрела к кухне в дальней части дома. Оттуда раздавались голоса и веселый смех. Я почувствовала аромат томатного соуса и расплавленного сыра. Высокая мраморная стойка, огромная плита с двумя духовками и массивной вытяжкой… Над плитой, где готовилось то, что так вкусно пахло, склонились Амалия – дочь дяди Джека – и Тревис, его пасынок. Амалии было двадцать лет, как и мне, а Тревису года на два больше. Раскладывая еду по тарелкам и не замечая моего появления, они о чем-то болтали и смеялись.
Я неловко застыла в дверях, не зная, как поступить. Решив развивать социальные навыки, я негромко поздоровалась:
– Привет, ребята.
Они не отреагировали. Наверное, не расслышали. Я попыталась снова:
– Привет, ребята. Что готовите?
Они повернулись. Каждый держал в руках тарелку спагетти с томатным соусом. Серые глаза Амалии, обведенные густой подводкой, стали непроницаемыми, улыбка сползла с ее лица. Она перекинула грязноватые светлые волосы через плечо, взяла вилку и молча вышла из кухни. Я почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.
Тревис переступил с ноги на ногу:
– Привет, Робин. Как дела?
– Хорошо, – пробормотала я.
Вовсе нет. Все было чертовски плохо.
– Мы приготовили спагетти, – сказал он, помолчав. – Если хочешь, там еще немного осталось.
– Да, спасибо, – ответила я, опустив глаза.
Снова воцарилось неловкое молчание, и он вышел из кухни. Обернувшись, я увидела его обтянутую футболкой спину, широкие плечи и крепкие руки. Я осталась одна, злая и расстроенная своим неумением вести себя как активный член общества. Я проголодалась и все-таки решила поесть. Ко дну кастрюли прилипли остатки спагетти – детская порция. Вздохнув, я положила их на тарелку. Что ж, возможно, они думают, что коротышкам вроде меня много еды не требуется. Хватит и минимума.
Пристроившись у стойки, я ела и думала о неудачном разговоре с дядей Джеком, о пропавшем наследстве, об этом дурацком доме и о демоне в подвале. Мне не хотелось здесь оставаться!
Мне хотелось быть дома, сидеть в любимом кресле со старой книгой в руках; слышать, как разговаривают родители, готовя ужин. Мы вместе сели бы за стол, и мама рассказала бы о трехсотлетней книге, которую она реставрировала для заказчика. Папа жаловался бы на своего шефа в банке. А я бы рассказала о статье, которую прочла к уроку по истории Древнего Рима.
Доев, я поставила тарелку в раковину и вытерла слезы рубашкой. Тоска теснила грудь, и мне захотелось сделать что-то привычное. Но что в этом холодном, мрачном доме могло утешить меня?
Я посмотрела на духовку и через пять минут уже выкладывала на стол масло, муку, разрыхлитель, соду, коричневый сахар, яйца, ваниль, темный шоколад и – вот так сюрприз – орехи пекан. Отыскав в шкафах мерный стакан, миски и посуду для духовки, я смешала