крюком изящной каравеллы, поставила на карту все и… проиграла…
То, что жена вернулась не в духе, Илья приметил сразу. Жизненный опыт подсказывал: с порога лишних вопросов лучше не задавать, надо дождаться подходящего момента. Многое ему не нравилось в затее отселить племянницу на квартирование, но спорить Илья не любил, надеялся на солидный жизненный опыт и женское здравомыслие. Нинку принял как родную дочь, слова грубого никогда не сказал, даже несколько раз вступался за нее, когда Тамара выискивала повод придраться.
Укладываясь спать на широкой кровати, Илья окликнул жену. Та на ночь глядя затеяла постирушку, громыхала в ванной тазиками.
– Чего тебе? – Явившись на порог спальни, Тамара вытирала подвязанным фартуком белые полноватые в обхвате руки. Лицо от наклонов раскраснелось, короткие кудри разлохматились, а высокая грудь разрывала посредине хлопковой кофточки петлицу.
– Ты скоро? – Муж, глядя на такую красоту, позабыл суть вопроса, а только тоскливо уставился на обожаемую супругу.
– Скоро! – И загадочно-щербатая улыбка мелькнула в дверном проеме.
Сексуальная привязанность у супругов Гносенко с годами не ослабевала, а наоборот, связь укреплялась, все больше тянуло импровизировать, и весь механизм работал отлажено и четко по графику: два раза в неделю. Вот из-за этого механизма Тамара и решила поселить племянницу отдельно, выдвинув на первое место вескую причину, что молодым необходимо жить самостоятельно, иначе будут стариков стесняться. Удивило Илью даже не то, что его назвали стариком, хотя года их умеренно стремились к седьмому десятку почти параллельно, ему – пятьдесят восемь, ей – пятьдесят шесть, а то, что до замужества Нинка спокойно жила в их доме и никому не мешала.
Илья безмятежно подремывал, когда горячая рука легла на плечо.
– Спишь уже? – разочарованный голос раздался прямо над ухом.
– Что-то долго ты шла, – он оправдывался, иначе никак, повернувшись лицом, в темноте обхватил безразмерную талию, мокрыми губами чмокнул прямо в нос. – Как там Нинка? Устала с непривычки-то в первый день?
Этот вопрос мучил его весь вечер, но Илья сдерживался изо всех сил, выжидал удобного момента, и, по его мнению, такой наступил именно теперь, когда жена лежала в расслабленной позе, в нежных объятиях.
– Ничего, пусть привыкает. Потом благодарить будет, в ножки кланяться, – сонным голосом отозвалась Тамара, блаженно прижимаясь к теплой мужниной груди.
За шесть лет Илья неплохо узнал характер племянницы и, если степень благодарности определять частями тела, то ножки сюда точно не подходили. Не такая Нинка, чтобы в ножки кланяться.
– Зарплата-то небольшая, – рассуждая сам с собой, зачем-то проговорил он вслух.
– Да причем тут зарплата?
Тамара бойко высвободилась из объятий и дотянулась до выключателя ночника, висевшего в изголовье. Ажурной паутиной тень от хрустальных граней