падали доживёт до конца своего срока – выходили бы уже ничего не могущими развалинами. Вот такое у меня отношение к предателям, товарищ Верховный Главнокомандующий.
– Да, уж, наговорили Вы, товарищ Брежнев, – Сталин оборачивается к Бочкову, – А, комиссары из ГПУ говорили, что генерал Брежнев – враг и безумец. Враги так немцев не бьют, а безумцы таких мыслей не имеют.
– Согласен с Вами, товарищ Сталин, вполне разумные мысли, – это Прокурор Союза говорит, и мне не показалось что он поддакивает, это реально его оценка.
– Ну, что ж, у Прокуратуры ещё есть вопросы к генерал-майору Брежневу?
– Генерал Брежнев действовал в условиях крайней необходимости, и соответственно даже обвинения в превышении полномочий и злоупотреблении властью ему не могут быть предъявлены, – сообщает Бочков.
Уфф. Ура! В общем-то, я особо не сомневался, что так всё и закончится, но всё же неприятно, когда тебе такие предъявы кидают. Время сложное, военное, всяко-разно может повернуться.
Но, блин, Бочков не закончил: – Вполне возможно, что вышестоящий командир генерала Брежнева, сочтёт некоторые его действия правонарушениями. Но это уже всё в рамках Дисциплинарного устава и на усмотрение командования.
Это, что такое? Меня что на губу или в дисбат? Смотрю на Сталина. А Виссарионыч лыбится. И Бочков – тоже. Сговорились. Троллят. Ладно, переживём.
– Раз у Прокуратуры к товарищу Брежневу вопросов больше нет, может быть уже отпустите его со мной? – Виссарионыч жжёт.
– Да, конечно. Товарищ генерал-майор, получите-распишитесь, – Бочков достаёт из массивного сейфа у себя за спиной мои документы, пистолет с кобурой и отдельно магазин с патронами.
Расписываюсь в получении, документы во внутренний карман, пистолет в кобуру, кобуру на ремень. Ремень с портупеей у меня кстати никто и не забирал. Готов.
– Ваши вещи – в приёмной. До свидания, товарищ генерал-майор, если что – заходите на огонёк, – прощается со мной Прокурор Союза.
– Спасибо. Но лучше уж Вы к нам.
Пара секунд на переваривание. И Виссарионыч с Прокурором заржали.
– Посмеялись и хватит. Поехали уже, товарищ Брежнев, а то уже действительно руководство страны время в пустую тратит, – Сталин указывает мне рукой на выход, а сам направляется к стоящей в углу вешалке, на которой ждёт его видавшая виды шинелька.
В приёмной, на массивном кожаном диване, больше похожем на многоместный трон, лежит мой вещмешок и полушубок с мутоновой шапкой-ушанкой. Облачаюсь. Почти сразу из кабинета Прокурора выходит Сталин.
– Пойдёмте, машина ждёт.
Идём по коридорам в сопровождении материализовавшегося то ли адъютанта, то ли охранника. Внутренний двор. Два чёрных брата-близнеца – сто первые ЗИСы. Садимся в один из первых советских лимузинов. Выезжаем из внутреннего двора Прокуратуры, у ворот к нашей машине пристраиваются трёхосный Додж с охраной. Несколько минут и небольшая колонна