брызги, качка усиливается. Когда Джори был ребенком и часто ходил на лодке от Лимингтона до Ярмута, он часто вглядывался в даль и восхищался, как море совершенно незаметно уносит тебя от берега, мель сменяется глубиной, земля исчезает, и, если упадешь за борт, под тобой окажется сотня футов. Там морские щуки и куньи акулы: диковинные раздутые мерцающие тела с мягкими любопытными щупальцами и холодными мутными глазами.
Маяк приближается, линия превращается в полоску, полоска в палец.
– Вот и она. «Дева».
Теперь они видят темные пятна у ее подножья, шрамы, нанесенные обезумевшим морем за десятилетия его власти. Хотя Джори делал это много раз, все равно приближение к королеве маяков всегда вызывает в нем особое чувство – незначительности, ничтожности, может быть, даже легкого испуга. Пятидесятиметровая колонна, образец героического инженерного искусства эпохи королевы Виктории, «Дева» бледным шпилем высится на фоне неба, стоический оплот безопасности моряков.
– Она была одной из первых, – говорит Джори. – Тысяча восемьсот девяносто третий год. Дважды обрушивалась, пока они наконец не зажгли фонарь. Говорят, что, когда погода портится, она издает звук, напоминающий плач женщины. Это ветер воет среди камней.
В серой дымке проступают детали: окна маяка, бетонное кольцо площадки, череда узких железных ступенек, ведущих к входной двери, – ее еще называют собачьей лестницей.
– Они нас видят?
– Сейчас увидят.
С этими словами Джори начинает высматривать тех, кого ожидал увидеть на площадке, – машущего им главного смотрителя в синей форме и белой фуражке или его помощника. Они наблюдают за водой с рассвета.
Он с осторожностью рассматривает бурлящий котел у основания маяка, выбирая, как лучше причалить – носом или кормой, встать на якорь или нет. Ледяная вода плещет по затонувшим камням; когда море наступает, они скрываются из виду, а когда отходит, они выступают, словно черные блестящие зубы. Из всех маяков сложнее всего пристать к «Епископу», «Волку» и «Деве»; и если бы ему предложили выбрать, он сказал бы, что «Дева» опаснее всех. Моряки рассказывают легенды, что ее построили на зубах окаменелого морского чудовища. За время ее строительства погибли десятки людей, а риф убил множество сбившихся с пути моряков. Она не любит чужаков и людей вообще.
Он все ждет, пока появится кто-то из смотрителей. Они не высадят этого парня, пока им не поможет кто-то с той стороны. С такой волной его может швырять вверх-вниз на десять футов за минуту, и если он не уследит, канат оборвется и парня ждет холодная ванна. Трудное дело, но таковы уж маяки. Для сухопутного человека море – штука постоянная, но Джори знает, что это не так: оно переменчиво и непредсказуемо, и если не будешь внимательным, тебе крышка.
– Где они?
Из-за шума волн он с трудом слышит крик помощника.
Джори подает знак, что им придется обойти башню вокруг. Парень зеленеет. Инженер тоже. Джори надо бы успокоить их, но он сам не вполне спокоен. Сколько лет он ходит к «Деве», но еще ни разу не причаливал к обратной