Александр Ипатьевич, городской прокурор, был ипохондриком, и любое недомогание дочери, даже тривиальный насморк, сразу погружало его в бездну отчаяния и безнадежности, так что их доктор, Аркадий Иванович Аристов, в первую очередь врачевал не заболевание дочери, но нервную систему отца. Этот милейший человек давно привык к перепадам настроения своего пациента, прописывал ему успокоительное, вёл долгие беседы за рюмочкой коньяка – словом, выполнял обязанности личного психоаналитика. Они нашли точки соприкосновения и стали, что называется, на короткой ноге.
Вот и сейчас Аркадий Иванович в первую очередь поспешил не к больной, а к своему приятелю.
– Что это вы, мой дорогой, сидите тут один, в темноте? – с участием спросил он.
У него самого были две дочки и сын, поэтому он вполне понимал и разделял беспокойство Александра Ипатьевича.
– Не надо предаваться отчаянию раньше времени! Девичьи нервы – тонкая штучка, иногда довольно сущего пустяка, чтобы они взбунтовались. Велите-ка подать нам чаю, и мы с вами отменно побеседуем!
– Аркадий Иваныч, как скажете: чай, кофе, шампанское, но сначала идите к Лизаньке, она совсем плоха!
– Ну-ну, не стоит преувеличивать, Александр Ипатьевич, не делайте из мухи слона, прошу вас! Всё обойдётся!
С этими словами он направился в комнату Лизы, где дежурила Татьяна Петровна – жена Матвея, а также кухарка, горничная и по совместительству наперсница молодой госпожи. Осмотрев больную, Аркадий Иванович слегка нахмурил лоб, выписал рецепт, вручил его Татьяне Петровне и вернулся к встревоженному отцу.
– Ну? – во взгляде Александра Ипатьевича отразилась вся его душа.
– Что ну? Простуда. И нервы немного расшатаны. Я выписал мягкое успокоительное, должно помочь; и от простуды как обычно. Всё!
Доктор уселся за стол напротив приятеля, налил себе чаю и с удовольствием отхлебнул.
– Не поверишь, Александр Ипатьич, сумасшедший день сегодня! С утра по вызовам, да все случаи какие-то с закавыкой, ни одного ординарного! Но и смешные были!
Он расхохотался.
– Прибегает малый от одной барыньки: «скорее, доктор, у барыни ребёнок кончается!». Так и сказал: кончается! Я саквояж в зубы – и помчался, благо Степан у меня всегда наготове. Приезжаю, встречает меня мамаша в истерике: «Мой сын задыхается, спасите, помогите!». Я смотрю на неё и думаю, что надо бы мамашу в первую очередь подлечить. Но ничего не попишешь, иду к пациенту. Мальчик лет трёх, и такой, знаешь, проходимец, по глазам видно: они у него хитрющие! Он, подлец, запихал себе в нос фасолину и сидит давится. Я одну ноздрю ему зажал, заставил сморкнуться, фасоль и вылетела. «Вы волшебник!» – мамаша заверещала, а я ей рецептик: капли ландышевые, попейте, говорю, будете лучше спать. Так она на меня как на святого посмотрела…
– Я понял, – грустно сказал прокурор. – Я для тебя такая же истеричная и взбалмошная мамаша… Но что я могу поделать, если Лиза для меня – всё?!
– Вот