мой силой его все больше затягивает в самую середину Бермудского треугольника. Ночь. Темно. Страшно и жутко. Вокруг собирается – нет, даже не шторм! – а нечто невообразимое, больше похожее на торнадо или же ураган, закрученный в несколько спиралей, несущихся, в свою очередь, по кругу с огромнейшей скоростью; волны же, словно по чьей-то неведомой и злой воле, вздымаются вверх, на высоту пятиэтажного дома.
Командер Хьюго Вильямс стоит на капитанском мостике и с нескрываемым напряжением, а где-то, возможно, и трепетным страхом, вглядывается в почерневшую морскую пучину. Являясь молодым мужчиной, только что достигнувшим тридцатипятилетнего возраста, он буквально на днях был назначен командовать этим новейшим американским судном, способным обнаруживать и топить вражеские подводные лодки (чего уж там говорить про надводные цели!), и можно сказать, что на этой вполне заслуженно полученной должности это было его первое плавание, грозящее закончиться чем-то трагическим и невероятно ужасным. Своим внешним видом офицер вполне соответствует своему зрелому возрасту и при среднем росте, больше приближающимся к высокому, кроме стройной, физически развитой, фигуры, обладает еще и красивым мужественным лицом, где всегда уверенный взгляд ясных, голубоватых глаз, отлично сочетающихся со светлыми волосами, сейчас выражает недоумение, граничащее со сверхъестественным страхом; одеяние его полностью соответствует присвоенному флотскому званию. Возвращаясь к сказанному, необходимо также отметить, что такое, казалось бы, необычное состояние у него обуславливалось еще и тем, что он никак не мог понять, в какой – конкретно! – точке Саргассова моря в настоящий момент оказалось подведомственное ему судно, а главное, как ему выбрать в дальнейшем правильный курс, ведь расположенные перед его опытным взором датчики будто бы все «посходили с ума» и полностью разнились сейчас в своих показаниях; навигационные же приборы показывали радикально несопоставимые вещи.
Не прошло и пяти минут, как он по внутренней связи скомандовал в машинное отделение «Дать полный назад!»; но вместе с тем такая его предусмотрительность не возымела должного действия и, несмотря на мощность газотурбинных и дизельных двигателей, корабль все еще продолжало сносить к центру гигантского черного «столба», вздымающегося от воды высоко кверху и закрывающего собой всю видимую часть бескрайнего неба. Да, здесь было от чего ужаснуться! Вся представившаяся картина действительно имела сходство с чем-то потусторонним и сопоставлялась схожей с самым жутким кошмаром: обычно узкий в своем основании, в этот раз крутящийся «гриб» имел размер не менее трети морской мили в диаметре, возвышался на несколько сотен метров практически ровным «столбом» и резко начинал расширяться у самого поднебесья, превращаясь в густые, непроглядные, практически черные тучи, носившиеся по кругу с неописуемой скоростью. «Если нас завлечет в эту воронку, – подумал про себя Хьюго, реалистично оценивая неотвратимо надвигавшуюся угрозу, представшую перед ним и подчиненной ему командой, состоявшей, с позволения сказать, всего из тридцати девяти человек и в той же мере подвергавшейся суеверному ужасу, – то выжить нам в такой кутерьме – это вряд ли удастся… Но что это я, совсем, что ли, раскис? Не к лицу американскому офицеру сдаваться без боя и покоряться злосчастной судьбе…»
– Стоп машина, – не закончив мысль, отдал Вильямс строгий приказ в машинное отделение, – поворачиваем назад, и на полной скорости, на всех сорока узлах, идем в обратное направление. И поспешайте, ребятки, – сказал он уже чуть мягче, – от этого зависит наше с вами спасение…
В то же самое время, пока командир военного судна лицезрел перед своим глазами ужаснейшее проявление гнева природы, в трюмном отсеке разворачивались совсем иные события, полностью идущие вразрез с угрожавшей всему экипажу опасностью. Что же могло быть важнее надвигающейся страшной стихии? Чтобы ответить на этот вопрос, следует сначала привести некоторые постыдные факты, ставшие возможными, благодаря царящей в американском флоте наследственной иерархии. С самого спуска борта на воду, на него был зачислен нести службу любимый сынок одного из высших адмиральских чинов ВМС США Джеймс Липкен, молодой человек двадцатисемилетнего возраста, имеющий вздорный, высокомерный и крайне противоречивый характер, в полной мере пользующийся всеми привилегиями своего доставшегося от высокопоставленного отца положения. Вопреки напыщенности своей натуры, он имел удивительно привлекательную внешность, схожую разве что с девушкой, где особенно выделялись карие глаза, которые, принимая во внимание смуглый цвет кожи и черные, как смоль, кудрявые волосы, были темно-карими, а скорее, даже коричневыми; средний рост его, при развитой, атлетически сложённой фигуре, казался высоким, добавляя внешнему виду дополнительной привлекательности. «Золотой» американский ребенок без особого труда получил чин помощника капитана и соответствующее ему звание лейтенанта; а с появлением новоназначенного командера, он сразу же ввел его в курс, кем он, по сути, является и что он, соответственно, не собирается ни под кого «прогибаться» и жить по чьим-нибудь правилам. «Что-то в моем поведении будет не нравится, – сказал молодой человек при первой их встрече, – с вопросами, жалобами, пожеланиями обращайтесь прямиком к моему всемогущему папочке. Вместе с тем командовать