дней должно все рухнуть.
Физические раны Петром Степановичем были получены, главным образом, в условиях частого держания вверх своих рук, что расстроило ему нервы. Правда, к физической ране надо отнести и фурункулез, который нарядился на правой ноге Петра Степановича так удачно с двух сторон, что когда он зажил, можно было подумать, что получено ранение пулей навылет. Когда фурункулез залечился, то это физическое ранение Петру Степановичу не причиняло каких-либо неудобств, а наоборот: при случае Петр Степанович показывал это место ноги и многозначительно говорил:
– Это меня расстреливали белые, но неудачно.
Но все равно нервы у Петра Степановича были сильно развинчены, и он болезненно реагировал на всякие ненормальные явления: вокзальная грязь, уличные непорядки, сидение в помещениях в шапках, лузгание семечек и т. д. страшно действовали на нервы. Появились периодические боли в голове, стали дрожать руки, и мучила ночами бессонница. Пришлось даже сходить два раза к профессору по нервам Платонову.
– Покой, чистый воздух и питание, – посоветовал профессор в оба визита.
Эх… покой, чистый воздух и питание! Не вы бы, профессор, говорили, не Петр бы Степанович слушал! А вы, профессор, знаете, что Петру Степановичу необходимо за четыре дня прочитать «Общее земледелие» и сдать профессору Егорову? А вы знаете, профессор, что хотя Петр Степанович и живет в кабинете знаменитого доктора, но из печки в сорок три кирпича тянет дым при условии высокого давления воздуха? А вы, профессор, знаете, что у Петра Степановича осталось муки только на две порции галушек, и негде этой муки взять? Профессор Платонов растревожил нашего героя еще больше.
К весне 1921 года Петр Степанович пришел в совершенное отчаяние. Но разве тогда в отчаянии был только Петр Степанович? Вспомните-ка весну 1921 года! Кошмар! Караул! Разгар голода! Кругом страны блокада империалистов, транспорт развалился, хлеба нет, страна Советов задыхалась. Все были в отчаянии! Не оправдываем мы своего героя в одном, что он только критиковал власть и усматривал только плохие стороны во всех ее постановлениях, декретах, мероприятиях, а ничего конструктивного со своей стороны не предлагал.
И 1922 год, казалось Петру Степановичу, будет не лучше. Мало ли что они там говорят про какую-то новую экономическую политику! Единственной путеводной звездой и утешением Петра Степановича осталось приближение к окончанию института. Вот еще три-четыре зачета, и цель достигнута. Несмотря на многочисленные невзгоды, жизненные бури, Петр Степанович к апрелю месяцу институт закончил. Он отряхнул его прах от ног своих, хлопнул парадной дверью и пошел в докторский кабинет собирать пожитки, чтобы завтра его оставить, выехать из города и окунуться в новую жизнь.
IV
Да, да, Петр Степанович начал укладывать вещи и сегодня вечерним поездом уедет служить в Задонецк, уездный городок, где учился в реальном училище, а потом и учительствовал одно время. Укладывая вещи, Петр Степанович