стиля. Начиналась она, например, следующим образом: «Наша страна Россия на самом деле никакая не страна, а вроде выкинутой на берег медузы. Лежит студнем, еле шевелится. И плавать не плавает, и ходить не ходит. Чего-то такое на одном конце задвигается, а пока до другого дойдет, выйдет пшик. Из естествознания известно, что беспозвоночные твари стоят на менее высокой ступени эволюции, чем позвоночные. Какой отсюда вывод? России надобен позвоночник. И позвоночником этим может стать вот что…».
Читая корявый текст, впрочем, написанный без единой орфографической ошибки, Мишель то смеялся, то крякал. Всё это было чертовски верно и дельно. В ответном письме он расхвалил статью и пообещал напечатать, но попросил разрешения внести необходимую правку, а также посоветовал снабдить прожект статистическими сведениями о железнодорожных успехах других стран.
Внезапному явлению автора Мишель так поразился, потому что сочинение было прислано из самой отдаленной Сибири, на конверте стоял иркутский штамп. Как это Ларцев мог всего через три месяца после отправки обратной почты перенестись из-за Байкала в Петербург?
Внешность прожектера Питовранова тоже удивила. Он ждал увидеть немолодого инженера или слеповатого от чтения книг мечтателя с воспаленным взором, а вместо этого обнаружил в комнате долговязого остроносого парня с длинными волосами, которые сзади были стянуты в хвост, как на Руси делали разве что семинаристы. Ларцев был очень молод, не старше Мишеля, одет в диковинную куртку из вывернутой кожи, такие же брюки или, вернее сказать, штаны и странные сапоги без каблуков. На скрип двери гость обернулся небыстро – сначала кончил разглядывать заинтересовавшую его картинку на стене: разрез новейшего английского парохода «Сити оф Глазго». Ларцев вообще в движениях был не скор, что в таком возрасте, да при худощавой комплекции выглядело необычно.
На приветствие сибиряк просто кивнул, очень внимательно рассматривая журналиста серыми, спокойными глазами.
– Вы, должно быть, прибыли в столицу по своей надобности и разминулись с моим ответом, – сказал Мишель, пожимая крепкую жесткую руку своей пухлой ладонью. – Очень славно, что так вышло. Это ускорит наше дело.
– Нет, я получил ваше письмо в середине февраля и тут же выехал.
– Как это вы за месяц проехали больше 5000 верст? – изумился Питовранов.
– За тридцать два дня, – уточнил поразительный гость. – По зимнему пути быстро. Если, конечно, ночевать на ходу, в санях, и не скупиться на лошадей.
– Но… почему было просто не написать?
– Я спросил бы, какие именно статистические данные вам нужны, вы бы мне ответили, и на это потратилось бы самое меньшее четыре или пять месяцев. Быстрее всё выяснить на месте. Опять же доступ к иностранной статистике в Петербурге много проще. К нам в Иркутск книги приходят с большим опозданием.
Голос был ровный, глуховатый. Мишель подумал, что приезжий старше, чем кажется.
– К