часто над ним смеется. По правде говоря, мне кажется, она единственная, кто осмеливается на это. Видите ли… У него взрывной характер. Он с легкостью нагоняет на людей страх.
– Но не на вас.
– Да. – Он искоса взглянул на Лотти. – Впрочем, я ничем отца не расстраивал.
Невысказанное «пока» так и замерло в воздухе. Лотти почувствовала это, и у нее по спине пробежал легкий холодок. Она перевела взгляд с Гая на свои туфли, потертые от пробежек по пляжу с Мистером Бинсом. Доктор Холден даже заметил как-то раз, что не знает ни одной собаки, которую так часто выводили бы гулять. Тем временем Аделина поднялась и вышла из комнаты – наверное, отправилась на поиски Френсис. Наступила тишина, во время которой Джулиан продолжал разбирать литографии, время от времени поднося одну из них к свету и хмыкая то одобрительно, то недовольно. Стивен покинул свое место и потянулся. Когда он поднял руки, тонкая хлопковая рубашка задралась кверху, выставив на всеобщее обозрение бледный живот.
Лотти посмотрела на Гая и, поймав его взгляд, залилась румянцем. Когда бы он ни оказался в комнате (а иногда и за ее пределами), она остро сознавала его присутствие, словно улавливала крошечные вибрации в воздухе, и невольно трепетала в ответ. Она опустила голову, позволив тяжелым прядям с вплетенными розовыми бутонами закрыть ей лицо, но все равно сознавала, что он продолжает на нее смотреть.
Оба подскочили, услышав крик. Кричала Френсис, но слов было не разобрать. Второй голос, несомненно, принадлежал Аделине. Она говорила что-то ласковое, пытаясь увещевать, но Френсис снова взорвалась, воскликнув: «Невозможно!» Послышался громкий звон: какая-то кухонная утварь разлетелась вдребезги на каменном полу.
Лотти украдкой бросила взгляд на Джулиана, но тот оставался на удивление невозмутимым: поднял на секунду голову, словно убеждаясь в правильности своей догадки, после чего вернулся к литографиям, бормоча что-то насчет качества печати. Стивен присоединился к его занятию, ткнул пальцем в какую-то точку на листе, и оба закивали.
– Нет, не понимаешь, потому что предпочитаешь этого не делать. У тебя есть выбор, Аделина, выбор. Даже если тебе легче сделать вид, что его нет.
Они будто ничего не услышали. Лотти пришла в ужас. Она не выносила, когда люди ссорились: ей тогда снова становилось пять лет, она чувствовала себя беззащитной и слабой.
– Я не потерплю этого, Аделина. Не потерплю. Я говорила тебе уже много раз. Нет, я умоляла тебя…
«Пойдите остановите их, – мысленно приказывала Лотти. – Хоть кто-нибудь».
Но Джулиан даже бровью не повел.
– Хочешь уйти? – одними губами спросил Гай, когда она осмелилась перехватить его взгляд.
Когда она уходили, Джулиан, смеявшийся над тем, что сказал Стивен, дружески махнул им рукой. В кухне стояла тишина.
На гравийной дорожке он взял ее за руку, и Лотти, чувствуя жар его прикосновения весь путь до Вудбридж-авеню, забыла о громкой ссоре и розовых бутонах, так и оставшихся в ее волосах.