Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, который служил врачом военного госпиталя в Пятигорске и был хорошо известен всем офицерам, лечившимся на курорте, провёл осмотр раны.
Огорчённый случившимся, ведь несколько дней назад Лермонтов обратился к нему за свидетельством о необходимости лечения, чтобы не ехать к назначенному сроку в полк, он со всею тщательностью, правдиво описал рану и ход пули, что занёс в два свидетельства о смерти Лермонтова. Одно было необходимо протоиерею Александровскому перед похоронами, а второе для следственной комиссии.
Следственная комиссия равнодушно отнеслась к странному ходу пули, но обратила внимание на то, что входная рана больших размеров могла быть сделана либо выстрелом в упор из того пистолета, который прилагался к делу, либо с указанного секундантами расстояния, но из пистолета большего калибра.
И тут произошло невероятное.
Глебова неожиданно отпустили с гауптвахты на лечение в Кисловодск, причём дали день на дорогу туда и день обратно. Вот так лечение! После его возвращения вещдоки поменяли. Вместе пистолетов, из одного из коих был убит Лермонтов, положили другие – крупного калибра пистолеты Кухенрейтера.
Ещё большую путаницу произвели ответы на вопросы о том, как проходила дуэль и почему пуля вошла со спины и прошла снизу вверх. Ничего вразумительного ни убийца, ни его сообщники сообщить не могли, оставив великолепные возможности для мифотворчества недобросовестным потомкам.
Тут уж раздолье для всякого рода пасквилянтов, выдумками своими стремящихся хоть как-то попасть в окололитературные круги общества, не в литературные, а именно в окололитературные, ибо литературный круг ныне как никогда сузился.
И вот теперь можно прочитать и о том, что Лермонтов отплясывал под дулом пистолета и вертелся как волчок, дразня Мартынова – да, да, написано и такое. И то, что он стал в дуэльную позу, повернувшись боком, прикрываясь пистолетом, но затем зачем-то слишком изогнулся и развернулся спиной. Дописались даже до того, что выстрелил не Мартынов, а кто-то спрятавшийся в кустах, ниже по склону. Даже была теоретическая статья в журнале «Молодая гвардия».
Тем не менее следователя ни один из таковых странных ответов даже не насторожил, либо потому, что уж больно именитым оказался один из секундантов – Васильчиков, мало того, и сам убийца оказался не из простых. Отец Мартынова Соломон Мойшевич был компаньоном Иллариона Матвеевича Васильчикова по винному откупу. Ну, видимо, и шепнули следователям, что надо бы всё это спустить на тормозах, хотя уже в ту пору прозвучало вполне определённое и твёрдое заявление друга и однополчанина Лермонтова, с которым он не раз участвовал в жестоких боях и опасных экспедициях, Руфина Ивановича Дорохова, сына знаменитого героя Отечественной войны Двенадцатого года генерала Ивана Семёновича Дорохова.
Руфин, человек безудержной отваги, известный в ту пору дуэлянт, находился как раз в Пятигорске и, выяснив обстоятельства так называемой дуэли, сделал вывод:
– Дуэли не было – было убийство!
И