меня за руку. В какой-то момент я почувствовала себя канатом, который каждый перетягивает на себя и тут вестник зло замахнулся рукой и отправил мешочек в спину потомка, уводящего Молис. Мешочек отскочил от спины и развязавшись, вывалил содержимое на каменный пол главного порта Умара. Звонко зазвенели маленькие золотые слитки, монеты и еще какие-то сверкающие камушки. Получается, нас купили?! Я тут же отвергла эту мысль как невозможную: разве можно купить или продать живого хилами в свободном от рабства мире? И снова сочла ее верною. Купили! Как раз в этот момент, к нам подошли еще потомки, теперь уже совсем незнакомые, если можно считать тех троих в кожаных штанах знакомыми: – Вот они. Куда же вы спешите, господа?! В гостях не принято толкаться, я научу вас ходить осторожно – как и полагается вторью.
Разгорелось и вспыхнуло на счет раз. Потомок сказал «вторью» – так некоторые потомки называют другие расы хилами, конечно же, за исключением своей, самой лучшей, самой умной, самой развитой и все в таком духе. Подобные настроения в какой-то самой малейшей степени есть в каждой расе: разве я не считаю риспийцев и вестников самыми лучшими без уточнения в какой области и без всяких объективных сравнений с другими расами? Конечно, же считаю! Лучшие – значит, самые родные. Но любить своих близких и поэтому унижать других – это уже совсем другая «песня». Это просто оправдание агрессивности.
Размахнувшись ногой, я ударила удерживающего меня потомка по коленке: получилось не очень действенно – трудно нанести серьезную травму ногой, когда на тебе юбка. Поэтому я вырвала свою руку из рук вестника и запустила ногти в противную рожу покупателя. На щеке потомка остались четыре красные полосы. Он больно дернул меня за руку и начал выворачивать, а свободной рукой замахнулся для удара. Несмотря на проблемы с памятью, могу поклясться, что меня никто никогда не бил, более того, не применял силу к кому-либо в моем присутствии. Почему-то мне кажется, такое невозможно забыть. Не веря в то, что это происходит на самом деле, я завороженно смотрела на поднятую руку не предприняв никаких попыток, чтобы защититься или увернуться от удара, а потомок только сильней сжал мой руку. В ушах шумело и все вокруг кричали до оглушения и неожиданно моя рука освободилась, а рука несостоявшегося покупателя полетела вниз. Ее отрубил вестник. На каменный пол главного Порта Умара хлынула кровь. От вида крови голова закружилась – потомок тоже чувствовал себя не очень хорошо: в миг побледнел: и лицо побледнело, и глаза и это всё, что он успел сделать, как Рон Уэарз перерезал ему горло. Кончено.
Кто-то из вестников обнял меня, укрыл плащом и, прижав голову к плечу, чтобы защитить от случайного удара в начавшейся драке и жуткой давке и повел к выходу. Привлеченные криками риспийцы, следуя натуре устремились в самую гущу событий и послышались крики: – Наших бьют!, – другие, наоборот, уводили сэвилий и стремились к выходу. Но несмотря на видимую суету и давку, меня с вестником толпа обходила, словно мы стали невидимыми. Как вода