Потом вся толпа разом зашевелилась, загудела. Как будто эта реплика была для них неким лезвием, которое рассекло тягостные путы оцепенения. Семёнов, выпрямившись, пристально вглядывался в оживившиеся лица сельчан. Подняв руку, сказал сипло и натужно:
– Ладно, будет вам, земляки! Нам вместе новую жизнь начинать, а кто старое помянет, тому… Я об одном хочу вас предупредить – никакого снисхождения вредителям и партизанам не будет… По закону военного времени… Так что не обессудьте. А тем, кто будет работать на совесть, мы окажем всяческую помощь. В этом дал нам слово сам герр комендант.
Семёнов, полуобернувшись, указал зажатой в руке шапкой на оберста.
– Ja, ja, – важно закивал головой оберст, едва переводчик перевёл ему последнюю фразу. Семёнов, взмахнув рукой, уже с воодушевлением, продолжал:
– Немецкие войска скоро возьмут Москву, сокрушив на своем пути большевиков. Войне приходит конец! Наша задача, – помочь доблестным немецким войскам разгромить до конца комиссаров и жидов. Мы должны в ближайшее время сдать некоторое количество теплой одежды и продовольствия. Для этого завтра мы соберем всех вас здесь. Составим списки и распределим на группы для работы на лесоповале. К десяти часам утра все жители должны собраться здесь для регистрации.
Переводчик переводил оберсту слова Семенова. По окончании, оберст довольно покачал головой:
– Хорошо, господин Семёнов. Следует без промедления организовать сдачу продовольствия одежды и работы на лесозаготовке. Это ваша первоочередная задача. Ищите себе помощников. Это ускорит дело. Во всём остальном вы будете получать инструкции от начальника комендатуры. Желаю вам успеха.
Оберст небрежно вскинул руку к козырьку. Спустившись по ступенькам он, осторожно вышагивая, направился к машине. Следовавший за ним обер-лейтенант распахнул перед ним дверцу. Оберст, задержавшись около неё, сказал ему несколько фраз. Обер-лейтенант, вытянувшись, прокричал: «Хайль Гитлер!». Через минуту, машина с оберстом и сопровождающей его охраной, разбрызгивая грязь и натужно ревя моторами, вытягивалась по дороге на Храпово. Обер-лейтенант, вернувшись назад, через переводчика приказал пройти Семенову и Грищакову с ним в здание школы.
Едва они скрылись, в толпе стоявших людей раздался шум какой-то возни. Из её середины, будто водоворотом, выплеснуло молодого парня. Он явно был навеселе и порядком помят. Поправляя на себе съехавший на бок полушубок, парень кому-то яростно погрозил кулаком. Отдышавшись, скользя по мокрой траве, он направился к крыльцу. Оживленно жестикулируя, указывая то на себя, то на дверь школы он стал что-то говорить солдатам. Один из них, отрицательно мотнув головой, оттолкнул его прикладом.
Тогда парень, работая руками, попытался пролезть между солдатами. Один из здоровенных охранников отреагировал быстро и решительно. Ударом приклада он сбросил парня со ступеней лестницы. Тот, пролетев метра три, растянулся во весь рост у ног стоявших в передних рядах сельчан.
Его кульбит вызвал радостное