тварей, еще б немного, и…
И тут меня осенило, что я понимаю ее певучую, мелодичную речь, причем так, будто вырос с этой девчонкой в одном дворе.
– Удивляешься, что теперь понимаешь меня? – вновь усмехнулась она. – На самом деле, учить язык просто. Нужно лишь слиться с его носительницей, чтобы ваши тела и души стали одним целым, – и тогда невозможное становится возможным.
– Надо признать… это самый приятный способ учить языки, – с трудом проговорил я. Головная боль не способствует беседам, к тому же голосовым связкам с непривычки приходилось трудновато. Произношение обычно оттачивается годами, а тут приходилось тренироваться на ходу – вся база-то в голове, которая, скорее всего, потому и разламывается от экстренного вкачивания в нее нехилого объема знаний.
Мысли с трудом ворочались под черепушкой, а девушка тем временем вдруг перестала возиться со своим комбезом, вылезла из воды, положила свои вещи на камень, присела рядом со мной на корточки и уставилась на меня не мигая. Странно, но сейчас ее взгляд не казался мне жутковатым – попривык, что ли, после совместного купания и сеанса обучающей любви?
Между тем взгляд Аньи словно растворял боль, наполняя меня приятным теплом, – так, наверное, кайфовал бы пустой кувшин, если б мог чувствовать, как в него вливается парное молоко…
Но долго нежиться мне не дали.
– Еще десять минут, и пора выдвигаться, – сказала она, отворачиваясь и беря с камня свой комбез, от которого шел пар. Откуда-то в ее руках появилась нитка с иголкой, которой она принялась ловко и быстро орудовать, зашивая разодранную одежду.
– Твои вещи уже постираны и зашиты, – добавила Анья, кивая на мою камуфлу, разложенную на соседнем камне. – Можешь одеваться.
«Приятный сюрприз, черт возьми», – слегка ошарашенно подумал я. Давненько за мной никто не ухаживал. Доля такая у сталкера, все сам, надеяться не на кого. А тут такой сервис…
– Благодарю, – произнес я, поднимаясь с травы. Все это, конечно, замечательно, прям идиллия, но голым валяться на земле все-таки удовольствия мало. Да и вопросы накопились, на которые хотелось бы получить ответы. Но один был главнее остальных, его я и задал, рассматривая свои отстиранные и мастерски зашитые шмотки.
– Кто ты?
Она пожала плечами, отчего ее обнаженная грудь соблазнительно колыхнулась.
– Живое существо, – просто произнесла Анья. – Почти такое же, как ты. А что глаза у моего народа бесцветные, так тому простое объяснение имеется. Под нашим городом есть сеть катакомб – где-то сообщающихся, где-то нет. Давным-давно, когда началась Последняя война, многие выжившие ушли в эти подземелья. Среди них были мои предки. Всё, что нужно для выживания, мы научились добывать, либо выращивать под землей. Вот только света у нас не было. За сотни лет наши глаза обесцветились, а чувства обострились. Мы отлично видим в темноте и ночью чувствуем себя намного увереннее, чем днем… А потом мы вышли наверх. Теперь некоторые здесь называют нас мутантами,