с нескрываемой заинтересованностью, прямо в глаза, просверливая своими черными зрачками.
– Мне говорили, что ты – хороший стрелок, прекрасно держишься в седле и готов служить императору! – тихо, но твердо проговорил Лиам, уперев руки в крышку стола.
– Я служу Вам, милорд. Перед смертью отец сказал мне, что в Ваших руках моя судьба, – покачал головоймолодой человек, смело глядя на своего господина.
– Вот и послужи, – кивнул шаман, – а пока тебе следует отдохнуть, развеяться. Скоро королевская охота предстоит. Я не люблю эти мероприятия, но, ничего не поделаешь. Надо! Поедешь со мной, – распорядился Лиам.
– Как Вам будет угодно, милорд, – ответил Алоис, отложив, наконец, перо.
– А теперь спать, юноша. Завтра новый день, придется решать новые проблемы, которые накопятся за эту ночь, – распорядился Лиам, захлопнув папку с пергаментом прямо перед носом у Алоиса.
Юноша встал со стула и накинул камзол.
– Спокойной ночи, милорд, – раскланялся Алоис и покинул кабинет, предварительно сложив аккуратно бумаги стопкой.
– Спокойной ночи, мой мальчик, – как можно мягче проговорил шаман, проследив, как дверь за секретарем закрылась. Сам же он сел к письменному столу и начал вчитываться в листы пергамента, оставленные Алоисом на столе.
Глава 2
Молодая женщина лежала в постели и безучастно ко всему смотрела в потолок, украшенный круглым плафоном, с изображением фигур ангелочков, держащими в руках гирлянды цветов. Голубые, как небесная лазурь, глаза были широко распахнуты, нежные розовые губки были чуть приоткрыты. Светлые локоны разметались по вышитому желтым шелком стеганому одеялу. Одета она была в легкую ночную сорочку, голые руки безвольно лежали на одеяле. Лицо, шея и плечи оголены, но были столь бледны, что болезненное состояние особы было на лицо.
Лучи дневного света падали на одеяло, но лицо оставалось в тени. Стены комнаты были покрыты шелковой обивкой нежного персикового цвета. Мебель в комнате была так же пастельных цветов зеленого оттенка.
Женщина глубоко вздохнула и тут же закашляла. Взяв с прикроватного столика чашку, она сделала большой глоток и с усилием выпила содержимое. В это самое время в дверь предупредительно постучали. Без объявления имени, в комнате появился Генрих и преклонил голову.
– Мое почтение, сударыня, – произнес он, приблизившись к лежащей женщине, – осмелюсь ли я узнать о Вашем самочувствии?
– Стабильное, – проговорила тихо женщина, прикрыв глаза, словно появление мужчины ее раздражал, больше, чем луч дневного света.
– Улучшения не предвидится? Что говорят Ваши доктора? – сложил руки на груди, спросил Генрих, сев в ближайшее кресло, чуть поодаль от больной.
– О, эти доктора всё врут! Какое улучшение может последовать после перенесенной мною лихорадки? А, тем не менее, врачи наперебой твердят мне о здоровом цвете лица. Я же знаю, что это не так. Ах, как я несчастна! Я одинока и …– ответила