по самое основание, почувствовав на промежности тепло чужой мошонки с набрякшими от возбуждения яйцами. Гоша взял неторопливый разгон, двигаясь резче с каждой новой фрикцией, и уже вскоре перешел к скоростной ебле, заполняя меня непривычным и изумительным ощущением хуя. Мысль о том, что он бесцеремонно снует в моей жопе, замкнулась на саму себя. Она была потрясающей – будто я всю жизнь томился в неволе, а потом вдруг увидел бескрайнее небо, а в его зените – солнце сексуальной свободы, делающее всех несчастных и закомплексованных людей беспечными и счастливыми.
Гоша ебал меня то медленно и вдумчиво, то резкими копейными выпадами, то в затейливом ритмическом танце – двигая член взад-вперед, в стороны, вверх и вниз, или ввинчиваясь как сверло. У меня перехватывало дыхание от удовольствия. Все самое страшное оказалось уже позади: я наконец-таки СТАЛ пидарасом, и теперь могу не бояться признаться в этом хотя бы себе самому! Пути назад отрезаны, мосты сожжены, крепости целомудрия рухнули и обратились в исторический прах. Я ебался с остервенением, утоляя жажду и голод, скопившиеся за годы подростковых и юношеских мечтаний. Я чувствовал себя иньской материей, впитывающей грозовой заряд янской силы, и надо мной незримо парили духи милосердных и сострадательных бодхисатв и примкнувшего к ним Аристотеля. Впрочем, когда я действительно задрал голову, вместо портрета Философа меня встретил взгляд напудренного Господина Шансона, изгибающего губных червяков в рептильной улыбке.
На мой вопрос, зачем ЭТО висит над кроватью, Гоша хмыкнул, перевернул меня на спину и, задирая мне ноги, поведал, что портрет возбуждает его любовников. Они, де, смотрят на постер, на самого ебаря, потом снова на постер, и от стереоскопического эффекта проникаются ощущением, что их ебет не кто-нибудь, а звезда мировой сцены в расцвете межгалактической славы. Я хотел было над этим поржать, но в тот момент в меня вновь воткнулось орудие сладостной пытки, и острота провалилась в гортань. Отлюбив меня в позиции, при которой мои подколенные впадины покоились на его локтевых сгибах, Гоша закинул щиколотки себе на плечи и сложил меня почти вдвое, после чего максимально ускорил движения, превратив мою задницу в тоннель метрополитена, по которому носились в обе стороны сумасшедшие поезда.
Каждая незначительная перемена позиции дарила картине разврата дополнительную палитру. Каждая новая поза открывала неизведанные оттенки анального наслаждения. Хуй любовника сновал во мне неустанно, поддерживая и наращивая взвихрившееся в моей груди торнадо эмоций: я в нижней позиции! Меня ебут как девчонку! Я наконец-то могу расслабиться и не дарить, а получать удовольствие и радость от секса!
Притомившись, Гоша ненадолго оставил тепло моих недр и предложил восстановить упругость рабочего инструмента оральным способом… Что?! Взять в рот хуй, только что извлеченный из моей пылающей вожделением задницы??? Хм, ну а разве можно отказаться от такого пикантного удовольствия? Я вновь показал Гоше