Мысль его отказывалась задерживаться в прошлом. Как масло неспособно смешаться с водой, так и его разум не допускал сожаления или самообвинения. Все равно как если бы прошлое было мертво, и лишь настоящее и будущее обладали подлинной реальностью.
– Все прошло! Все сгинуло! – Вскричал он, высоко вскинув обе руки и подняв лицо к небесам. – Кончено. Минуло безвозвратно! Отныне есть только жизнь. Заново начатая жизнь! Жизнь, вечная и несокрушимая! Жизнь, любовь и счастье, о каких не мечтала людская душа!
Глава 8. Вниз в пропасть
ЗАРЯ, РАЗЛИВШАЯ НАД морем бирюзовый и алый свет, застигла его преображенного и полного разгорающихся дивных надежд с изысканным, острым и ядовитым привкусом аморальности, с именем Стасии на губах, воспоминанием о ней и волшебством в сердце. Когда на маяке Ле Сан-Мари далеко по излучине берега угас яркий перемежающийся огонь, и морские туманы покатились, превращаясь из серых клочьев в золотое руно в лучах солнца, американца вновь охватило страстное желание испытать свою вернувшуюся силу в прибое. «Нет, нет, это чистое безумие! – твердил он себе, пытаясь подавить искушение. – Ведь последние двадцать лет я не так-то часто осмеливался окунуться в морскую воду. Я почти полностью ограничивался плесканием в теплой воде в фарфоровой емкости. И даже здесь соблюдал величайшую умеренность. О чем я думаю? Я, который только вчера был близок к смерти?»
Меряя шагами террасу в длину, он пытался изгнать неуместные мысли. Но они, вопреки всем усилиям, никуда не исчезали. «А почему бы и нет?» – вновь спрашивал он себя. Остановился. Взглянул на руки. Разумеется, их было не сравнить со вчерашними, исхудалыми, с обвислой кожей. Утренний свет явил их крепкими и проворными, как и подобает мужчине в расцвете сил. Деннисон закатал рукав. И у него вырвалось изумленное «Ах!» Он стиснул кулак, согнул руку в локте, бицепсы выросли вдвое. Не менее минуты он сжимал и разжимал пальцы, наблюдая игру сухожилий и мышц. Свершившееся чудо по-прежнему изумляло и пугало его. Ново, невероятно, и все же это была победа, одержанная тем, кто прошел через края твердой веры. Но он малость сомневался. «Может ли это быть? – повторял он. – Наука отрицает такое, весь свет насмехается, но вот он я!!» Он распахнул рубашку, ощупал грудь и плечи, заставил мускулы двигаться, расслабляться и напрягаться, сгибал и распрямлял ноги, а затем в неистовом порыве вновь вскричал:
– Свершилось! Это не сон! Не сон! Явь!
Он поглядел в морскую даль, где крохотный латинский парус, нет, два, выбрались из гавани на востоке и двигались прочь от берега, это выходил на промысел рыбачий флот. Колыхание и рокот вечно летнего моря стали взывать к нему еще более страстно. Он не мог больше противиться этим чарам. В воображении он уже чувствовал холодные объятия прибоя, могучие толчки волн, то возносящие, то низвергающие тело, брызжущую пену, солоновато-горький привкус.
– Вперед! – вскричал он. – Еще раз, как давным-давно! В море!
И вновь вгляделся