спешите другого
поранить стужей
взглядов или речей
(всем нам когда-нибудь
будет хуже
в бездне земных ночей).
Дайте руку ему —
и взойдут в его сердце цветы!
И порадуют небо
пестрыми лепестками!
И будем жить в мире
из света и доброты!
Не надо держать прекрасное
под замками!
Не бывает на свете чужих детей!
И чужих людей – вы слышите – не бывает.
Не бывает на свете плохих людей —
бывают лишь те, о ком забывают.
Бродяга
Он ночью молчал, все сильней утопая в песок,
а море гремело, как будто хотело укрыть.
И тучи неслись, будто стая китов на восток.
И было неясно, зачем еще надобно жить.
Но вскоре прибилась собака, прижалась под бок,
а утром такой же бродяга сказал: «Закури!»,
и он закурил, хоть ему и казалось: не мог.
И стало вдруг ясно, зачем еще надобно жить.
А море гремело… И рядом, присев на песок,
бродяга заметил: «А я – представляешь – забыл,
как это – по дому ходить и не выпачкать ног,
как в ванной сидеть… А ты дома когда еще был?»
И вместе решили по миру теперь кочевать…
А море шумело… И стали налаживать быт:
из досок, забытых в порту, сколотили кровать,
для маленькой крыши фанеру сумели добыть.
Я слушала море – а слышала их голоса!
А рядом машины гремели по скатам дорог.
В них ехали люди, свои охраняя сердца
от горя, печалей и прочих некчемных тревог.
Но вот в чем загадка: я знаю, не каждый бы смог
из них свой последний огарок чужим предложить,
еще – утверждать, уносясь по изгибам дорог,
что он не один… и зачем еще надобно жить.
«Человек упал – помоги…»
Человек упал – помоги, —
или он плутает в дороге!
Если заболел – сбереги!
А пошел – не стой на пороге!
Умер человек – помоги!
Даже и теперь ему нужно,
чтоб вокруг него не враги,
а любовь царили и дружба.
Не тверди весь день напролет,
что ты здесь, ты лучший, ты первый.
Рядом тоже лучший живет
и – как все на свете – бессменный.
Счастлив человек – помоги!
Счастье – хрупкий стебель, не глыба!
А помог – скорей уходи!
И в ответ не требуй спасибо!
Помогать – не значит просить
и себе присвоить пытаться!
А терзать – не значит любить!
Уходить – не значит прощаться!
Уставший
А его ведь тоже любила мама
и, если жива, то, как прежде, любит.
А он сидит на асфальте —
больной, упрямый,
и его избегают люди.
В его сумке дыра,
и торчат по бокам карманы,
как