папе. Интересно, мамы у всех такие ненормальные или только у меня?
– Папа, – я уселась на диван, откинув голову на спинку, – наверно, лучше дать ей успокоительное, вряд ли она сейчас сможет заснуть.
– Я уже дал ей «Новопассит», – папин голос тоже звучал устало, – как же ты нас напугала, девочка.
Мы помолчали секунд десять. Я раздумывала, сказать или не сказать о Санжаре, о том, что потянула руку, и что мне здесь не так весело, как мы надеялись, что будет.
– Я все понимаю, дочка, – раздался в трубке папин голос, – вы веселитесь там, отдыхаете. Мы тоже были молодыми, я все понимаю… И не обижайся на маму. Это ее способ выразить, как мы за тебя волнуемся.
– Я не обижаюсь, я. – у меня запершило в горле, – я вас очень сильно люблю.
– Мы тебя тоже, солнышко. Ладно, уже поздно, я тоже пойду лягу. До завтра, родная.
– Спокойной ночи, папочка.
Я убрала телефон и снова откинула голову, закрыв глаза.
– Папа волнуется? – Ануар, который так и не покинул комнату, сел со мной рядом. Мгновенно почуяв опасность, я выпрямилась и покосилась на его руку, которую он положил сзади меня, – у тебя все в порядке?
– Да, все отлично, – я заложила прядь волос за ухо, одновременно отодвигаясь от него на край дивана, – отличный был вечер.
Я хотела встать, чтобы уйти в свою комнату, но он удержал меня рукой.
– Эля, – он придвинулся ко мне поближе, и я бросила на него испуганный взгляд, – я давно уже хотел тебе сказать… ты безумно нравишься мне, ты просто сводишь меня с ума.
Пока я недоуменно хлопала глазами, он преодолел эти полметра, и прижался к моим губам. О, черт! Что происходит? Я отвернулась, пытаясь его оттолкнуть, но это оказалось не так просто.
– А я все гадал, кто же следующий в списке, – я узнала голос Санжара. Действительно, этот день просто бьет все рекорды.
– И, как всегда, появляется он, – Ануар раздраженно поднял голову.
Воспользовавшись моментом, я отпихнула его и вскочила на ноги. Во мне клокотала злость, досада, но все перекрывало тяжелая шапка смущения. Я не привыкла к подобным знакам внимания и понятия не имела, как себя вести.
Развернувшись, я оттолкнула Санжара и пулей вылетела из комнаты.
Уснуть никак не получалось. Я лежала в темноте, рассматривая блики на потолке, прокручивая в уме сегодняшний день. Меня все не покидало ощущение, что я не приложила достаточно усилий для того, чтобы мое душевное состояние пришло в равновесие. Я имею в виду, что еще я могла сделать, чтобы доказать, что я не такая, как он обо мне думает? Что можно было сказать, чтобы убедить его, что он не прав? И так ли это важно для меня помимо удовлетворения своего желания реабилитировать чувство достоинства перед человеком, которого я едва знаю. Но все равно при мысли обо всех несправедливых словах и всех его взглядах слезы наворачивались на глаза. Это совершенно иррационально, но мои внутренности просто сводило от болезненного желания чего-то, чего я сама не понимала. Мне одновременно хотелось и унизить